|
Там в предуральиВ.Г.Федотова ТАМ В ПРЕДУРАЛЬИ Оглавление
Об М-ском треугольнике писали, пишут и, возможно, будут ещё писать. Множество людей побывало там. История этого удивительного уголка Предуралья известна многим. От серии публикаций в рижской газете "Советская молодёжь" до массового паломничества наших соотечественников в пермские дали прошло уже немало лет, но по-прежнему к берегам реки Сылвы ежегодно съезжаются те, для кого это место стало своеобразной стартовой чертой нелёгкого пути духовного развития и просто искатели приключений, уфологи. Что же так властно влечёт нас в предгорья Урала? Что заставляет нас весь год рассматривать календарь и прикидывать возможные сроки поездки и ехать, ехать туда всегда и безоговорочно. Одни хотят ни много ни мало, как "прокатиться на тарелке", другие едут с целью "во всём убедиться лично", третьи мечтают "вывести на чистую воду" всех побывавших там журналистов. Некоторые, "стеснительные", прикрываются невнятной фразой "так...интересно...". Кто-то, проплывая на байдарке, надолго застревает здесь, а есть и такие, кто приезжает сюда из дальних далей всего лишь на пару дней. Здесь мелькают одни и те же лица, здесь заводят друзей и единомышленников, сюда, как на семинар, из года в год съезжаются, не сговариваясь, те, кто надеется разгадать тайну М-ского Треугольника. Всех объединяет желание убедиться - ДА, ЭТО ЕСТЬ, ЭТО не исчезает, ЭТО с нами всегда. Горячая мечта о встрече с ПРИШЕЛЬЦАМИ, желание увидеть ИХ - незнакомых, таинственных, наконец, желание одолеть свой собственный земной страх перед неизвестным - вот, что объединяет земных "пришельцев" в М-ском Треугольнике. Даже простое желание - разделить с друзьями кусок хлеба, просто поговорить о насущном - для многих не менее веская причина путешествия. М-ский Треугольник - это большая коммунальная квартира с дружными жильцами, в которой (какая классика) все всё друг о друге знают. Здесь нет чужих, здесь ВСЕ СВОИ: экстрасенсы и кришнаиты, простые смертные и напускающие на себя важность научные сотрудники, и даже представители военных организаций, и всё чаще - контактёры, наладившие надёжную связь с "местными небесными властями"... Кому из них верить? Неизвестно! Или как всегда не верить никому и ничему! Ни себе, ни другим, ни нашим, ни вашим. Мы не доверяем фактам, добытым в Зоне наблюдателями, часто потому, что они не принадлежат к учёному клану. Знаменитый лозунг: "Этого не может быть, потому, что этого не может быть никогда" оправдывает неверие любого ранга и позволяет легко отправлять в утиль факты, которые не вмещаются в рамки современной научной парадигмы, да и просто в рамки наших обычных понятий и представлений. Никто не боится с мыльной водой выплеснуть и младенца. Многим из нас довелось на горьком опыте убедиться, сколь хлопотно, а часто и просто невозможно донести до людей что-либо новое, необычное, а тем более сделать это так, чтобы тебе поверили. Оппоненты из неверующих всегда готовы выдвигать контраргументы: фотодокументы - пустяки, подделка, технический брак... Свидетельства наблюдателей - бред сумасшедших. Экспериментальные данные - фальсификация, несовершенство техники, подгонка фактов... И т.д. и т.п. Аргументов много, а истина-то всё-таки одна. И существует она сама по себе, вне нас, и не может принадлежать никому. Одно только существование выражения "право на истину" говорит о том, как далеко мы зашли в своих заблуждениях. Отбросим наши обычные рефлексии. Погрузимся в мир необычного. Рассказы, предлагаемые вниманию читателей, написаны на основе подлинных фактов, на основе собственного опыта и опыта других очевидцев - первопроходцев и завсегдатаев Зоны. События изложены так, как они представляются нам сегодня. Автор лишь придал им литературную форму.
( таинственные звуки, незнакомые запахи, странные ощущения ) Ну, вот и пришли. Раскисшая от осенних дождей дорога упёрлась в берег Сылвы. Здесь вдоль реки, уже на территории таинственной Зоны, тянулись деревенские сенокосы. Это место, именуемое муравейником, давно облюбовали путешественники, любители чудес и необычных приключений. Их скопление и дало шутливое название этому месту. Палатки поставили быстро. День клонился к вечеру. Надо было торопиться. Разожгли костёр, начали готовить ужин. А тут и гости объявились. Заметив наше появление, согласно сложившейся здесь традиции, к костру подошли двое молодых людей и девушка - соседи, обосновавшиеся в палаточном лагере в полукилометре вниз по течению реки. Собирая хворост-сушняк для костра и увлёкшись этим занятием, я довольно далеко отошла от лагеря. Разговор был едва слышен, а вскоре и вовсе стало тихо. Однако, не совсем. Я стояла на краю пихтового леса в том месте, где он граничил с сенокосной поляной и отчётливо слышала какое-то шипение и потрескивание. Звуки шли со стороны мокрого после дождя ольшаника. Его заросли отделяли кромку берега от поляны. Звук напоминал характерное потрескивание проводов на линиях высоковольтных передач. Положив на тропу собранную охапку хвороста, я направилась к ольшанику. Чем ближе я подходила к зарослям, тем отчётливее слышалось потрескивание. Но вот ещё шаг, другой - всё оборвалось. Вернее было бы сказать, что "пропала резкость звука". Он как бы удалился на прежнее расстояние, ушёл от меня вперёд в сторону реки. Я сделала отчаянную попытку приблизиться к нему, но заросли были столь густы, что пришлось отступить. Вернувшись к оставленной на тропе ноше, я опять услышала отчётливое потрескивание - ольшаник продолжал "звучать". Оставив пихтовые сучья в лагере у костра и размышляя о причине явления, я пошла обратно. Теперь я решила осмотреть ольшаник со стороны реки. Спустившись к воде, я направилась к зарослям по едва заметной тропке, вьющейся вдоль реки в густом тростнике. Идти было нелегко. Тропа то поднималась на возвышающийся берег и шла по пихтовому лесу, то уходила к самой воде. Чтобы прислушаться приходилось часто останавливаться. Быстро темнело. Пробираясь через тростники, я неосторожно зацепилась за корягу и резко остановилась, чтобы не порвать одежду. Совсем рядом под чьими-то шагами хрустнула ветка. Сомнений быть не могло - кто-то шёл в ту же сторону, что и я по тропе, идущей параллельно моему пути наверху в пихтовом лесу. Оставалось только окликнуть невидимого мне попутчика, но что-то остановило меня. Я пошла дальше и теперь, прислушиваясь, отчётливо слышала эти шаги на лесной тропе. Стоило мне резко остановиться, они тотчас замирали. Набравшись храбрости, я резко свернула в лес в том месте, где ответвление тропы уходило наверх. Никого... В лесу было темно и жутковато. Тем же путём я вернулась на берег. Стоя у воды, я раздумывала как поступить - продолжать ли путь, или проявить благоразумие, вернуться в лагерь. Ответ пришёл сам собой. Почти за своей спиной я опять услышала хруст ветки под ногой и шаги, равномерно удалявшиеся в тёмную глубину леса. Что есть духу я припустилась к лагерю. У костра все мирно пили чай и болтали о всяком разном, что происходит здесь и сейчас в Зоне. Я решила поделиться полученными впечатлениями и немедленно доложила присутствующим о своих наблюдениях. Реакция моих товарищей свелась к осуждающе-насмешливому возгласу "Ну-ну!", что, видимо означало - "Ну, началось!"... Гости отреагировали более оживлённо и, переглянувшись, попросили Тамару рассказать свою историю. Тамара приехала на Урал в компании пятнадцатилетнего племянника Игоря в поисках приключений. О них они начитались, листая подшивку рижских газет за прошлый год. Публикациям о чудесах Зоны не поверили ("ни единому слову"), но всю весну и почти целое лето мысль о её существовании не давала покоя. В конце лета они не выдержали и сорвались в дорогу. У Тамары оставалась последняя неделя отпуска. Неверие в чудеса почему-то не прибавило храбрости, и палатку "на всякий случай" они поставили рядом с палатками рижан. Несмотря на усталость, Тамара и Игорь допоздна засиделись у чужого костра, слушая невероятные истории. У рижан, "первооткрывателей Зоны", их было привлеките множество. Нагнав на новичков необходимую для знакомства долю страха, рижане преспокойно засобирались спать, а Тамара с Игорем отправились к дальнему огоньку другого костра, чтобы немного успокоиться. Там, вдалеке, стояли две палатки "аномальщиков" из Свердловска, не в первый раз посещавших Зону. Вопреки ожиданиям молодые люди оказались спокойными и уравновешенными. Их неторопливая речь и даже некоторое равнодушие к "чудесам" совершенно успокоили ребят. Вскоре, попрощавшись, они пошли к своей палатке. Ночь уже вступила в свои права. Было полнолуние и неотразимая красота полян, залитых голубым лунным сиянием, не отпускала их. То и дело они останавливались, замирая от восторга, к которому чуть-чуть примешивался какой-то первобытный страх. Наконец дошли до своей поляны. Рижане ещё не спали, но их костёр уже погас. Не зажигая фонарика, Тамара и Игорь нырнули в спальники. Сквозь тонкую стенку капроновой палатки луна казалась расплывчатым пятном. Игорь уже засыпал, когда вдруг услышал, как кто-то прошёл вдоль стенки палатки в сторону реки. "Показалось" - подумал он, повернувшись на другой бок. И тут же снова послышались тяжёлые шаги. Теперь они приближались со стороны реки. Кто-то возвращался назад. "Рыбак, наверное" - подумал Игорь. Но шаги замерли у самой стенки палатки. Сердце бешено заколотилось от страха. И тут вскрикнула Тамара: "Смотри!" Чья-то огромная тень заслонила луну, легла на палатку. Было невыносимо тихо. Этот кто-то продолжал стоять, а они боялись пошевелиться. Когда прошло первое оцепенение, Игорь вдруг отчаянно громко сказал: "Ну, кто там ещё? Кому не спится?" Ответа не последовало, но тень начала быстро таять и палатку снова осветил бледный свет луны. Шагов не было слышно. Они долго шептались, а когда стали засыпать, история повторилась. Теперь тень замерла у входа в палатку. Это было ещё страшнее. Игорь, набравшись духу, снова громко обратился к неведомому существу:"Послушай, проваливай, а?"... Шаги удалились в сторону тропы, но тень... осталась. Страх нарастал. Игорь осторожно вылез из спальника и, распластавшись на животе, выглянул наружу через щель чуть-чуть расстёгнутого входа палатки. Никого. Лунный свет как прежде заливал поляну. Игорь уселся на спальнике и снова увидел тень. Несмотря на то, что тень оставалась не прежнем месте, схватив спальники и преодолевая липкий страх, Игорь и Тамара, не сговариваясь, бегом бросились к рижанам. Их приютили. Однако, и тут покоя не было. Ещё долго они слышали возле палатки шаги, к которым, как оказалось, все тут давно привыкли. Тамара замолчала. Мы, приутихнув, сидели у огня и, не отдавая себе в том отчёта, прислушивались к тишине... Ночь на нашей стоянке прошла спокойно. Встали поздно - сказывалась вчерашняя усталость. День обещал быть ясным. После завтрака все занялись своими делами. Меня неудержимо тянуло в ту сторону, где вдоль реки росли кусты ольшаника. Туда я и отправилась. Теперь, как старый следопыт, я внимательно осматривала каждую пядь тропы. Надежды мои оправдались - в пихтовом лесу я нашла огромные следы диковинной формы - что-то вроде восьмёрки, расположенной поперёк тропы. Этот крупный след мог принадлежать тяжеловесному существу, но, к моему удивлению, след был неглубоким. Ценная находка осталась в пихтовом лесу, а я без приключений добралась до ольшаника. Здесь меня постигло разочарование - заросли кустарника молчали. Я в задумчивости бродила по поляне, когда уловила настороженным ухом новые звуки. Прислушалась. Звуки быстро приближались; вскоре на поляну выбежал небольшой табунок лошадей. У некоторых из них на шее висело нечто, напоминающее колокольчик. Ботало - вот как называется это примитивное приспособление, представляющее из себя старую консервную банку без дна с гвоздём, свободно висящим внутри банки и выполняющим функцию язычка колокольчика. Мирный вид пасущихся лошадей окончательно успокоил меня. Я достала из дорожной сумки бумагу и краски, удобно расположилась, прислонившись к стволу пихты, и весь остаток дня безмятежно рисовала поляну и островок, застрявший в середине быстрой Сылвы. Лошади паслись поблизости, изредка спускаясь к реке, чтобы напиться. Их колокольцы на шеях позванивали, нарушая первозданную тишину. Когда солнце ушло за лес и стало прохладно, я собрала свои вещи, чтобы вернуться к палаткам. В лагере царил переполох. Не горел костёр. Чего только не делали путешественники... Происходило что-то странное. Сначала всё шло обычным порядком - разожгли огонь, повесили котелки, начали готовить ужин. И вдруг огонь буквально упал на угли и погас. Тлели раскалённые поленья, но, брошенная на них береста и даже бумага, не загорались. Всё, что летело в костёр, лишь чернело и морщилось, но не горело. В какой-то момент, озадаченный неудачами народ отошёл от костра, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. И тут, неожиданно для всех, огонь взметнулся, огромным факелом осветив лагерь. Все сбежались к нему с радостью. Но как только это произошло, он снова нырнул в поленья, будто поспешил спрятаться от любопытных глаз. Мы снова отошли от костра. И снова, обдав нас жаром, огонь взметнулся на необычную высоту. А потом всё повторилось сначала. Без огня каша не варилась, а с огнём откровенно подгорала. Огонь дрессировке не поддавался. В конце концов мы остались без ужина. Оказалось, что в тот вечер не только мы легли спать голодными. Огонь вышел из повиновения у всех наших соседей. Эта история ещё не раз повторялась здесь в Зоне и в этот год и в последующие. Число объяснительных версий и по сей день интенсивно множится. Другая загадка подкралась ко мне незаметно, когда я почти засыпала. Я услышала далёкий звон колоколов. Сон как рукой сняло. Я стала прислушиваться и размышлять о том, что бы это могло быть. Явление напоминало ситуацию, которая хорошо знакома любителям леса. После дня азартных поисков грибов или ягод стоит только закрыть глаза, как перед тобой встаёт бесконечное множество даров леса, которые весь день попадались на глаза. Прислушавшись, я вдруг уловила, что колокольный звон выводит необыкновенно красивую мелодию. Её ни с чем нельзя было сравнить. Она завораживающе усыпляла сознание и, вскоре, я заснула под мелодичный звон далёких колоколов. Эта мелодия точно так же звучала в моей голове весь следующий день и вечер, и ещё день, и ещё один... Я пробовала напевать её, а потом стройный рисунок мелодии распался, она перестала быть мелодией и снова превратилась в дальний колокольный звон. Через несколько дней наступила тишина. ...И только в полдень издалека со стороны поляны доносилось мерное побрякивание ботал на шеях пасущихся лошадей. Осень вступала в свои права и почти каждый день отмечала дождями. Они не были похожи на характерные для этих мест обильные летние ливни, но, подобно летним дождям, заканчивались быстро. Дни стояли ещё достаточно тёплые, солнце ещё не совсем остыло и настроение у всех было прекрасное. Вечерами, когда сухо, прохладно и звёздно, мы собирались маленькими компаниями у костра и предавались воспоминаниям. У каждого из нас в запасе были свои истории. Когда настал мой черёд, я рассказала про лошадей и звон далёких колоколов. А потом припомнила и другую историю, случившуюся в прошлое лето. А было это так... В один из летних дней мы решили совершить небольшой маршрут в малознакомое место на другом берегу Сылвы. Вчетвером вброд перешли реку и быстро отыскали нужную нам тропу. Она провела нас через залитый пихтовым запахом лес к полю, сплошь заросшему ромашками и васильками. Над цветами деловито гудели шмели, сновали пчёлы и цветочные мухи, порхали разноцветные бабочки и стремительно носились стрекозы. Всё это великолепие купалось в жарких лучах солнца.Ступая босыми ногами по тёплой тропе, мы шли сквозь прекрасный мир цветов и лета. Неожиданно, я буквально налетела на какую-то невидимую преграду. Нет, я не стукнулась об неё, но меня отбросило назад. Остановились. Безмятежного настроения как не бывало. Когда все поняли, что случилось, Саша, протянув вперёд руки, пошёл первым... И ничего не произошло. Путь был свободен. Это было только начало наших приключений. Через несколько минут у всех возникло ощущение, будто сверху на плечи давит плотный столб воздуха - нас буквально прижимало к земле. Двое чувствовали боль в сердце. Только Серёжа презрительно пожимал плечами: "Выдумщики!" Посоветовавшись, мы решили продолжить путь и вполне благополучно добрались до берёзовой рощи. В её глубине мы хотели отыскать "нужную" нам поляну. Тропа влилась в лесную дорогу, проложенную по просеке, сплошь заросшей малинником. Вскоре мы были у цели. Поляна оказалась выкошенной и ходить по стерне босиком было неприятно. Обувшись, мы направились к огромному дубу, росшему посреди поляны. Именно он представлял для нас наибольший интерес. Рассказывали, что листья и ветви этого дуба оказывают на человека некое воздействие - если протянуть к ним руки, то можно ощутить сильное покалывание в ладонях и услышать лёгкое "электрическое" потрескивание. Если прийти сюда ночью, то можно увидеть, как от дуба отделяются, "стекают", как говорили очевидцы, красноватые светящиеся шарики. Довольно быстро мы убедились в правдоподобности этих рассказов и сразу потеряли интерес к дневным "фокусам" дуба. Мы рассеянно бродили по выкошенной поляне, когда Саша позвал нас к себе. Он обнаружил на поляне недалеко от дуба место в виде небольшого пятна, где столб воздуха точно так же, как в поле, ощутимо давит на плечи. Немедленно мы отыскали ещё несколько таких мест. Только Серёжа, ничего не ощущая, подшучивал над нами, а потом и вовсе ушёл куда-то в дальний конец сенокоса. Когда мы собрались вместе, чтобы возвращаться обратно, Серёжа подошёл последним. Весь его вид говорил о том, что он что-то знает. "Ну! - сказал он с вызовом, - выдумщики, хотите я отыщу для вас пятна на другой поляне, но только по запаху?!" Мы живо заинтересовались и пошли вслед за ним. Серёжа вывел нас на соседнюю поляну, и там мы провели ряд своеобразных экспериментов. Наш товарищ действительно находил по запаху места-пятна, где откуда-то сверху ощущалось давление. Мы же к нашему великому огорчению запаха не чувствовали и, потому, отчаянно завидовали ему. Серёжа ощущал этот странный "аромат", как некую парфюмерную смесь из запахов хозяйственного мыла, средства от комаров и ... керосина. Мы сделали несколько снимков. Уже в городе они доставили нам немалое удовольствие. На одном из них Серёжа, стоящий посреди поляны, вдруг предстал перед нами почти прозрачным; сквозь него была видна не поляна, а полупрозрачный столб с чёрными дырами в его объёме. На другом снимке фотоаппарат запечатлел две висящие в воздухе фигуры, сильно напоминающие привидения из детских мультфильмов. А вот меня на снимках вовсе не оказалось. Ну, разве не стоило ради всего этого проводить здесь весь отпуск?!
Электричка, протяжно крикнув, умчалась вдаль. На пустом заснеженном перроне мы остались одни. Впереди ждала неизвестность, до которой оставалось сорок километров. Бодро вскинув рюкзаки и взгромоздив на плечи лыжи, мы быстрым шагом обошли деревянный вокзальчик и вышли к остановке автобуса. Якобы, он возил людей от станции Шумково до деревни Малёбки, куда лежал наш путь. Хлопоты оказались напрасными. Ни людей, ни тем более автобуса не было и в помине. Нас не ждали. "Начинается!" - подумала я с досадой, уже имея первый опыт путешествия в М-ский Треугольник. Деревня была пуста. Не бегали и не лаяли собаки. Не было видно людей. На единственной продовольственной лавке висел замок. Спросить об автобусе было некого. Оставалось одно - идти на автомобильный тракт и ловить там попутную машину. Так и сделали. Два часа на морозе - и вот, о радость! - мы сидим на куче навоза в кузове самосвала, удобно привалившись к каким-то ржавым бочкам. Свистит ветер. Мы подпрыгиваем на ухабах вместе с бочками, но чувствуем себя счастливыми - мы едем в аномальную Зону. Приключения начались! Так и есть. Неожиданно самосвал останавливается и нас высаживают в деревне Осиновцы. Благодетель-водитель вдруг вспомнил о существовании горячо любимого шурина. Мимо него он ездит по этой дороге уже три года, а вот, поди же ты, - "всё недосуг было заглянуть". Вобщем местная валюта в виде бутылки водки, которой мы загодя (и напрасно!) расплатились с шофёром, ушла вместе с ним к шурину. Там её употребили немедленно и исключительно "за наше здоровье". Мы опять остались посреди заснеженной незнакомой деревни. Но к Зоне приблизились: до Малёбки оставалось двадцать километров. Мороз усилился. Завязав шарфами носы и уши, мы устроились на крыльце полуразвалившегося дома и стали ждать очередную попутку. День клонился к вечеру. Заночевать здесь, на полпути, не хотелось. Отогнав мрачные мысли, все дружно решили - "Будь, что будет". Покинув мужскую часть команды, мы с Ириной отправились на разведку. Вскоре удалось обнаружить замечательное местечко - деревенскую столовую, разместившуюся в уютном деревянном домике. Дверь была приоткрыта. Из сеней вкусно пахло. Потопав ногами, мы стряхнули налипший снег и ввалились в помещение. Две женщины, хлопотавшие у плиты, разом оторвались от своих дел. "Ой, милаи-то мои, - ласково с доброй улыбкой обратилась к нам та, что постарше, - и откель такие к ночи-та взялись? Ужо закрываем!... Что надо-то?" - спросила она, видя как мы попятились к выходу. Чувствуя, что нас жалеют, мы стали жаловаться на несговорчивую судьбу, на холод и голод и, совсем разжалобив милых женщин, сгоряча заказали на всех солидный обед. Довольные собой и вполне счастливые, мы пошли звать друзей. Компания радостно снялась со своего поста у дороги и, обгоняя друг друга, устремилась вдоль деревенской улицы в указанном направлении. Похоже, мы обеспечили столовой недельную прибыль. Обильная, вкусная, по-домашнему приготовленная пища, сделала своё дело - все повеселели, разомлели в тепле. Уходить не хотелось. Тётушки-повара с любопытством разглядывая посетителей, долго расспрашивали о житье-бытье в далёком Питере. Наконец, одна из поварих, вспомнив о неотложных делах, засобиралась домой. Мы поняли - пора на мороз. И тут нам опять повезло. Одна из женщин вдруг вспомнила о каком-то неведомом трактористе, который "намедне собирамшись на Малёбку-та, кажись к вечеру сегодня". В сопровождении женщины мы с Ириной пошли к дому тракториста. Увы! Тракториста дома не оказалось. Его жена крепко подозревала, что "он, поди, в разгуле и буде не скоро". Однако, предполагаемое место нахождения мужа указала. Вернувшись к друзьям, я осталась у дороги, а Ирина, Володя и Саша пошли искать тракториста с надеждой попытать счастья и "достать хоть что-нибудь на колёсах или гусеницах". Трудность мероприятия усугублялась тем, что нас было шестеро. На наше счастье очень скоро из-за поворота дороги медленно выкатил крытый брезентом кунг. Размахивая руками, мы бросились на дорогу. Машина остановилась. Договорились. Быстро загрузили фургон. Мы снова были в пути. Упираясь светом фар в придорожные сугробы, машина медленно ползла с горы на гору, приближая нас к цели. Малёбка встретила нас редкими огоньками. Деревня погружалась в сон. После короткого совещания решили перейти реку и заночевать на другом берегу в лесу там, где начинается путь в Зону. Спустившись на лыжах к Сылве, мы обнаружили посреди реки обширную промоину. Был март, и быстрая вода сделала своё дело. Собравшись с духом, сохраняя некоторое расстояние друг от друга, мы цепочкой пошли в обход полыньи. Лыжи мгновенно отяжелели от налипшего мокрого снега. Позади нас следы заполнялись водой. Когда мы добрались до середины реки, валенки и ботинки набухли от воды. Думали об одном: "Не провалиться бы! Только бы лёд выдержал!" Одолев реку, мы были вынуждены снять лыжи и долго возились с ними, счищая намёрзший снег. Наконец, в темноте двинулись к лесу. Едва войдя в ельник, мы поняли, что далеко не протянем. Немного поколесив, нашли подходящее для ночёвки место и, избавившись от лыж, стали устраиваться на ночлег. Большой костёр согрел нас и просушил обувь. Остальное довершила походная печурка, быстро нагревшая двенадцатиместную палатку. Стало тепло и уютно. Забравшись в спальники, мы вскоре уснули. Приключения продолжились ночью, когда все неожиданно проснулись. Откуда-то издалека приближался гул. Звук нарастал. По мере приближения он переродился в сильный рёв ветра, шум елей и треск ломающихся ветвей. Не успели мы опомниться, как на крышу палатки буквально обрушился целый ворох сломанных сучьев, посыпались ветки, заколотили по брезенту шишки, упало тонкое деревце. С оглушительным треском где-то совсем рядом рухнула ель. Пока мы выскакивали из своих спальников, ураганный шквал умчался и только вдалеке были слышны треск деревьев и шум леса. Все вылезли из палатки. Небо было полно звёзд. Светила яркая луна и в её голубом полнолунном сиянии картина хаоса была особенно впечатляющей. Стояла удивительная тишина. Всё замерло. Не верилось, что минуту назад разбушевавшаяся стихия чуть не погубила нашу палатку, а то и нас вместе с ней. Сбросив сучья и ветки с крыши палатки, все вернулись в тёплые спальники. Однако, едва мы начали засыпать, как опять услышали знакомый гул. Шквал стремительно приближался, а мы не знали, что лучше - выйти наружу или остаться под защитой палатки. Обсудить этот вопрос не удалось. Наши тревожные голоса утонули в шуме ветра. Затрещали деревья. Палатку сорвало. Сверху посыпались сучья. Внезапно шум стих. Ветер, не умчавшись вдаль, вдруг резко прекратился и, когда мы выбрались наружу из-под палатки, опять стояла безмятежная лунная тишина. Мы разобрали завал; заново установили палатку и, намертво закрепив растяжки, водворились под её крышу. Печку устанавливать снова не стали, но, несмотря на холод, уснули быстро и проспали до утра уже без приключений. Проснулись, когда уже встало солнце. Над головой по брезенту палатки -деловито прыгали синички. Их милая болтовня вернула нас к действительности. Зрелище, представшее перед нами, было ужасающим и никак не вписывалось в яркое утро. Лыж возле палатки не оказалось - их унесло ветром. Не заметив этого ночью, мы с удивлением обнаружили их разбросанными довольно далеко от лагеря. А дальше всё пошло, как обычно - костёр, быстрый завтрак, сборы. Ирина и я, встав на лыжи, первыми покинули место ночлега. Оживлённо обсуждая минувшую ночь, мы неторопливо продвигались по маршруту. Торопиться было некуда - целый день впереди. Часто останавливаясь для фотосъёмок, мы поглядывали назад, поджидая наших товарищей. Неужели не могут нас догнать? Идём медленно, ушли недалеко... Где же они? Постепенно нами овладело беспокойство. А тут ещё и снег повалил. Мы и не заметили, как скрылось солнце. Остановились. Снегопад всё усиливался. Видимость резко ухудшилась. Лыжню уже завалило снегом, а друзья всё не появлялись. Может быть, они не смогли найти исчезнувшие под снегом следы и отклонились от маршрута? Я одна знала дорогу, и повод для беспокойства был. Наконец нам надоело топтаться на месте с рюкзаками на спине. Мы сбросили их в снег, прислонили к дереву и пошли назад. Через десять минут, вынырнув из снегопада, на нас вышли друзья. Утопая в снегу, все вместе мы продолжили путь. Всё шло хорошо, однако, выбравшись на возвышенность, мы заплутали. Я точно знала, что до реки рукой подать. Осталось совсем немного - каких-то пара километров, но они не давались. Мы кружили по лесу снова и снова, не находя нужных примет. Я приходила в отчаяние от бесплодности наших попыток и тут, в очередной раз собравшись в исходной точке, мы заметили едва проступающую из под снега лыжню. Она была рядом, прямо под носом. Мы, буквально на ощупь отслеживая её, вышли к палаткам рижан. Снегопад прекратился. Пока разговаривали, Володя и Алёша убежали налегке искать место для лагеря. Вернулись они с несколько озадаченным видом, но тогда этому никто не придал значения. Задачу они выполнили. Мы двинулись вслед за ними в глубину берёзовой рощи. Разбили лагерь. Вкопали в снег палатку. Заготовили на ночь мелкие полешки дров для нашей печурки. Вскоре и ужин поспел. Оживлённо переговариваясь, все собрались у большого жаркого костра. Когда котелок опустел и каждый получил кружку горячего чая, Володя решился поведать нам о своих наблюдениях. Оказалось, что первая встреча с неизвестным состоялась. А было вот что. Володя с Алёшей вошли на лыжах в берёзовую рощу в поисках места для лагеря. Не торопясь, они присматривались к заснеженным уголкам леса. Вдруг Володя боковым зрением заметил огромную человекоподобную фигуру, как бы обгоняющую их сбоку, совсем близко от себя. "Смотри! - Володя схватил Алёшу за рукав - Видел?!" Но Алёша ничего не заметил. Через минуту всё повторилось. И снова великана "видел" только Володя. Как было не позавидовать ему... Вскоре мы все утешились. Наш профессиональный фотограф Саша, нагрузив себя аппаратурой, решил попытать счастья в вечерних съёмках. Из-за леса всходила луна. Небо было ясным. Минут через десять мы услышали, что он зовёт нас. Быстро встав на лыжи, выбежали на поляну и замерли. Слева от огромного жёлто-оранжевого диска луны медленно таяла зеленоватая спираль света. Когда спираль растаяла, а луна поднялась над лесом, все увидели две розоватые полосы, протянувшиеся из леса и теряющиеся в бесконечности звёздного неба. Они как две капли воды были похожи на инверсионный след самолёта. Саша сделал несколько снимков удивительного явления. И конечно, ничего из этого не вышло. Плёнка оказалась засвеченной. Точно такую же спираль видели здесь дважды другие наблюдатели, но летом, в сумерках и совсем в другой стороне. На обратном пути нас ждали другие неожиданности. Сначала вдалеке, где-то в глубине леса, мы заметили резкую вспышку света. Решив, что кто-то ведет съёмку с фотовспышкой, интерес к явлению потеряли. И напрасно. Через минуту веретенообразная вспышка белого света ударила рядом со мной, заставив меня резко отпрыгнуть в сторону. Явление "ушло" куда-то дальше в лес, оставив нас в полном недоумении. На следующее утро Володя с Алёшей ни свет ни заря убежали на лыжах к месту первой стоянки. Накануне, чтобы не перегружать рюкзаки, ребята закопали часть снаряжения и продуктов. Забрав груз, они вернулись к вечеру и с новыми приключениями. Похоже, что эту пару нельзя было оставлять без присмотра. К бывшему лагерю ребята шли другой дорогой. О ней им рассказали рижане. Они поднялись на возвышенность, где простирались засыпанные снегом поля и пошли вдоль кромки леса. Погода стояла отличная, лыжи хорошо скользили, снег был мягким и сухим. Вдруг, идущий впереди Володя, резко откинувшись всем корпусом назад, упал на спину. Он был опытным лыжником, и это не могло случиться просто так. Алёша мигом подлетел к нему, помог подняться. Володя тёр рукой висок. Рукавицы и палки валялись на снегу. "Ничего не пойму! - пожаловался он Алёше - Кто-то с силой ткнул меня в висок". Удар был так силён и болезненен, что Володя не устоял на ногах. Они продолжили путь и долго обсуждали произошедшее. А на обратном пути Володя опять подвергся нападению. В том же самом месте! Погода день ото дня становилась лучше. Пригревало мартовское солнышко. Осевший днём снег пропитывался талой водой. Ночью сильно подмораживало. Ежедневно, подобрав подходящую лыжную мазь, мы уходили бродить по лесу и заснеженным полям, экскурсировали по берегу Сылвы, спускались на лыжах с возвышенностей на её покрытое толстым льдом и снегом русло. Такие походы мы совершали утром и вечером. Как всегда много фотографировали в надежде получить новые доказательства аномальности этих мест. Один из таких походов дал новый повод для долгих размышлений у вечернего костра. Был яркий солнечный день. Мы медленно шли друг за другом по накатанной лыжне вдоль берега Сылвы. Русло реки в этих местах изобилует поворотами, река сильно меандрирует. Здесь всегда ждёшь - а что там за поворотом. Первым по лыжне шёл Алёша. Он и увидел облако белесого дыма, медленно выползающее из глубины леса. "Смотрите-ка, кто-то встал лагерем!.. - Алёша остановился. - Вроде бы дым от костра". Пока все размышляли, дым вдруг исчез. Заинтересованные, мы быстро двинулись вперёд. Поравнявшись с местом, где наблюдалось явление, решили подняться на высокий берег, войти в лес и отыскать предполагаемую стоянку туристов или рыбаков. Сразу обнаружилось отсутствие лыжных следов. Это показалось странным. Выйдя на поляну, растянувшуюся над рекой и обойдя берёзовое редколесье вокруг неё, мы так ничего и не нашли - не было ни следов, ни костра, ни людей, ни дыма. Только лёгкое покалывание кожи на руках, голове и плечах подтверждало аномальную ситуацию. В лагерь возвращались уже в темноте. Обратный путь шёл по левому берегу Сылвы, в ельнике высоко над рекой. Лыжни здесь не было и, протаптывая её, мы по-очереди сменяли друг друга. Я шла первой, когда вдруг почувствовала, что моя правая щека начала сильно гореть, будто её грел огонь костра. Мои спутники ничего такого не чувствовали. Я попросила Сашу на всякий случай сфотографировать меня. По непонятной причине профессиональный фотограф сделал в темноте снимок без вспышки. Заметив свою оплошность, он решил повторить съёмку. Вспышка не сработала, а один из двух фотоаппаратов отказался работать. Потом "укоротившись" вполовину, кончилась плёнка. Не стоит и объяснять, что эти кадры не получились. После проявления оказалось, что и эта плёнка засвечена. Шло время и приближался день отъезда. Мы неплохо отдохнули, набрались новых впечатлений, однако намеченную программу не выполнили. Отвечал за неё опытный уфолог, за спиной которого был богатый опыт исследователя, побывавший в аномальных зонах Памира, на Робозере и в других местах, привлекательных для уфологов. С ним происходило что-то странное. С вымученной улыбкой он неприкаянно бродил в окрестностях лагеря. На лыжи практически не вставал. Фотографировал мало. Тяжёлые приборы, им же принесённые за тридевять земель, из рюкзака упорно не доставал. Мы постоянно намекали ему на быстро сокращающиеся сроки пребывания в Зоне, на то, что программа исследований может быть сорвана из-за его пассивности. Всё было напрасно. Он мрачнел и уходил от разговоров на эту тему. Сдался он за день до отъезда. Вдруг оживился. Засуетившись вокруг своих "железок", стал деловито обсуждать план действий. Вырыли в лесу яму для установки шеста. На нём предполагалось поместить нехитрые приспособления для фиксирования электромагнитных изменений. Этот шест необходимо было поместить в определённую точку, чтобы световой сигнал был хорошо виден с места нашей стоянки. Одна мужская часть экспедиции рыла яму, другая - подавала советы. Шест установили. Всеобщее ликование было недолгим. Со стороны лагеря "прибор" не просматривался! Эта комическая ситуация сломила дух знаменитого уфолога. Он совсем увял, махнул рукой и скрылся в палатке. Переносить шест на новое место не стали. Аналогичная пассивность напала на меня во время летней экспедиции, но тогда, мне, слава Богу, нашли замену. И вот всё позади. Мы в Ленинграде. Выйдя из поезда, Алёша решил известить родных о своём возвращении. Володя тоже заспешил к телефонным будкам. Мы видели как он взял трубку, но вдруг повесил её. Высунувшись из будки, он испуганно признался, что "забыл все на свете телефоны и свой тоже!" Видать здорово ему досталось в Зоне!... Чего только не бывает. Приключения продолжаются...
Как же странно устроена наша жизнь. Жил себе в Тунисе мальчик. Звали его Реда. И вдруг такое - Урал, зима, инопланетяне...Невероятно. И жил в деревне другой парнишка - Колька. Был как все: гонял птиц рогаткой, висел на заборах...И вдруг - то же: Урал, зима, инопланетяне. И ещё два мальчика - худенький тихий Саша и толстый Лёвка оказались причастны к невероятным событиям. Вот они вместе, эти бывшие мальчишки, на лыжах и с рюкзаками идут, утопая в снегу. Урал. Зима. Инопланетяне... Как они нашли дорогу в Зону одному Богу известно. Но и я сама месяц назад через грязь и дождь пробиралась туда, поминутно заглядывая в измятый тетрадный листок, где от руки был начерчен план местности. 1989 год. Начало всех наших начал. Точка отсчёта нашего времени, наших судеб. Наша стартовая черта. До сих пор горжусь - была первой из тех, кто сумел добраться до Зоны из Санкт-Петербурга. Николай, Реда, Саша и Лёва - были вторыми. Их компания была странной: уж очень они были разными. Непонятно, что связало их вместе, не говоря уже о том, что никто из них никогда не увлекался походной жизнью. Кто с кем дружил и как давно - мне и до сих пор не понятно. Ко мне они явились всей гурьбой, чтобы узнать дорогу в Зону. В то время кроме меня её никто не знал. Зона, которую уже окрестили М-ским Треугольником, лежала в излучине уральской реки Сылвы, вблизи деревушки Молёбки. Откуда и пошло название М-ского Треугольника. Было начало зимы. Суровые условия Урала требовали хорошего снаряжения, а его у будущих путешественников не было. Наконец, собрались. Уехали. Неделя в Зоне - и вот он результат. "Свихнулись, - думала я, слушая их рассказы о поездке. - Если не врут, то и правда свихнуться недолго. Везёт же людям, однако..." В то время факты занимали меня больше всего. Я не могла найти им объяснения и оставалось их только накапливать; а вдруг что-то прояснится. Покоя в душе не было. После своей собственной поездки в Зону, расхлёбывая её невероятные последствия, я была особенно придирчива к рассказчикам. Цеплялась за каждое их слово, рискуя прослыть скучной занудой. Очень уж хотелось понять - что же это за место такое... почему там всё так, как нигде. Я нетерпеливо слушала очевидцев, ловила их на ошибках, буквально делала из них дураков, а потом мучилась - я уже чувствовала, что в Зоне может быть всё и, даже то, что они мне рассказывали. Верила и не верила. Больно уж сильны были во мне позиции, привитые университетом - не могла я просто так сдать в утиль здравый смысл. Я боролась. Спасала себя. Так размышляя , я направлялась с диктофоном в кармане к Саше. С него я решила начать свой "опрос". Однако, добиться от Саши чего-либо вразумительного не было никакой возможности. От массы впечатлений он захлёбывался собственными эмоциями, размахивал руками у меня под носом, бегал по комнате и нёс страшную чепуху. От возбуждения он путал последовательность событий, перескакивал с одного эпизода на другой, часто повторялся. Я то и дело останавливала его, буквально хватая за рукав: "Стоп! Остановись! Ещё раз: "Едете вы в поезде..." Дальше что?" И так до полного одурения. После трёх часов изнурительного диалога я совсем перестала соображать и уже искренне считала, что этот "клиент" мне не годится; кажется, его место в другом месте!... Для прояснения ситуации необходимо было опросить других свидетелей. На очереди были Николай и Лёва. Они сами вызвались прийти ко мне, чтобы поделиться впечатлениями. В качестве пробного камня я сразу же "наябедничала" им на Сашку. "Это ещё что, - заметили они мне сразу, - ты бы его ТАМ видела! Мы думали - точно, свихнулся! Он оказался жутко впечатлительным, издёргался весь. Таким в Зону не следует ездить. Сейчас уж получше, успокоился ..." "Ну, рассказывайте," - прервала я их. Мой почти официальный допрос очень скоро потерял свою официальность. Спокойная уверенность в себе моих собеседников, их глубокая и искренняя потрясённость всем увиденным совсем расслабили меня. Я никому не хотела признаваться, что Зона и меня коснулась своей Тайной. Я тоже видела кое-что, о чём сказать до сих пор никому не решалась. Через час мы превратились в заговорщиков и почти шёпотом поверяли друг другу свои тайны. Всё вокруг дышало детской волшебной Неизвестностью. Моя бдительность спала крепким сном, хотя я по-прежнему хотела одного - понять всё то, что произошло с нами. Что продолжало происходить и сейчас... Ушли они поздно, а я ещё долго сидела в кресле, закрыв глаза и, как наяву, видела нашу дорогу в лесу и тот поворот, где мои друзья увидели город. Вернее, это была странная улица. Не очень широкая, и не очень узкая, мощёная чем-то вроде брусчатки. И дома... деревянные, с высокими узкими окнами. Углы у тех домов были, почему-то, закруглёнными. И людей в этом городе не было видно. Секунда - и видение исчезло... Перед глазами снова был пихтовый лес и зимняя дорога... И ещё раз видели этот странный город, но уже позже, уже другие... Почти засыпая, я очень ярко увидела и другие сюжеты, о которых рассказали мне Лёва и Николай. ...Вот она - Поляна Чудес. Ушла под снег со всеми своими травами. Вижу палатку моих друзей, костёр, и их самих. Метёт позёмка и довольно холодно - ребята жмутся к огню. О чём-то говорят, а может и спорят. Вот Саша отошёл от костра и смотрит на темнеющий лес. Зовёт ребят... И вот оно чудо! Саша вытянул перед собой руку и я увидела на его ладони розовый светящийся шар. Ребята тянут руки к Саше и он передаёт этот перламутровый свет Лёвке, а Лёвка - Реде, а Реда - Николаю. И снова розовый шар на ладони у Саши. Порыв ветра взметает вверх снежный вихрь и гаснет чудесное чудо - розово-перламутровый свет. А вот ещё... Что-то странное делает Саша... Он качает головой из стороны в сторону и рукой показывает на одинокую пихту. Ах, да, помню, мне рассказывали про это... Вот, вершина пихты качается в такт Сашиным движениям. Все смеются и делают тоже самое, что и он. И пихта послушно повторяет их движения, качая вершиной. Какие же они дети, эти мужики!... А я совсем засыпаю... Утро несколько охладило мою разгорячённую голову. Я опять во всём засомневалась. Опять прикидывала в голове что к чему, сопоставляла "противоречивые" факты, сравнивала вчерашние рассказы со своими наблюдениями. Многое мне опять уже казалось нереальным. Нужен был разговор с Редой. Реда жил неподалеку в общежитии медицинского института. Он учился уже на третьем курсе и неплохо знал русский язык. Парни передали ему моё приглашение, и он пришёл на следующий день. Рослый, крупного телосложения, боясь раздавить мою старую мебель, он смущённо присел на краешек дивана. У меня мелькнула мысль: "Этот не соврёт". Реда отличался удивительным спокойствием и уравновешенностью. Он тщательно копался в своей памяти, извлекая из неё все мелочи. Добросовестно всё "докладывал", несмотря на то, что время от времени и его одолевали эмоции, в основном суеверного характера. Он полностью подтвердил рассказы своих приятелей и, благодаря своей наблюдательности и отличной памяти, добавил некоторые подробности. Оказалось, что Лёвка и Коля "утаили" от меня один невероятный, можно сказать, кульминационный эпизод. Специально? Скорее всего нет... Увлеклись, забыли... "А может быть это ОНИ не дали им рассказать эту историю?" - предположил Реда. "А кто его знает?! Может и ОНИ!"... - подумалось мне. А дело было вот как. К вечеру третьего дня, окончательно обустроившись в лагере, все решили совершить традиционную прогулку в одно из самых таинственных мест в Зоне - на Поляну Ужасов. Так её окрестили "потерпевшие". Надели лыжи. Пошли. По пути заглянули в лагерь рижан и те немедленно присоединились к компании. Теперь по хорошо накатанной лыжне вдоль реки к знаменитой поляне двигалась целая процессия. Между тем уже стемнело и мороз заметно усилился. Дошли быстро. На поляне все разбрелись в разные стороны. Одни фотографировали, другие смотрели в бинокль на усыпанное звёздами небо, третьи, держа в озябших руках биолокационные рамки, пытались определить самое аномальное место на поляне. Всяк был при деле. И всем было хорошо. Шутили, смеялись: "Разве это не чудо - Поляна есть, а Ужасов - нет!..." Тут-то и случилось то самое чудо, ради которого они примчались сюда, в Зону, за многие тысячи километров, чтобы убедиться в его существовании, чтобы стать его свидетелями. В этом месте своего повествования суеверный Реда, прежде чем продолжить, попросил разрешения помолиться по своему и, совершив необходимый ему ритуал, продолжил рассказ. Лёва, Николай, Саша и Реда стояли на краю поляны, ближе к берегу реки и смотрели, как рижане проводят свои экстрасенсорные эксперименты. Вдруг вся поляна ярко осветилась пульсирующим оранжевым светом. И сразу же все увидели огромный светящийся шар, который возник вот так сразу, вдруг, из ничего, и теперь висел всего лишь в двадцати метрах позади ребят. Мгновенно наблюдатели, экспериментаторы и просто зеваки собрались вместе, сбежавшись на лыжах со всей поляны. Замерев от немого восторга и сгорая от любопытства, смотрели они на это чудо. Рижане "в минуту опасности" мгновенно "забыли" русский язык и возбуждённо перебрасывались репликами на родном языке. Лёвка, Коля и Саша молчали. Реда тихонько читал молитву. Все ждали, что будет дальше. Через минуту пульсирующий свет плавно перешёл в ровное голубое сияние. Затем в нём появились фиолетовые прожилки-змейки и, наконец, от шара с новой силой начал изливаться почти солнечный свет. Когда глаза привыкли к его яркости, все заметили, что в обе стороны от шара развернулись два крыла-плоскости, из которых и струился призрачный свет. Сам шар стал едва различимым и чем-то напоминал остывший уголёк костра - по его тёмной поверхности пробегали красноватые блики. Подойти ближе никто не решился. После первого эмоционального всплеска все притихли, замолчали. Ровно струился оранжевый свет, освещая сбившихся в кучу ребят. Они были один на один с Неизвестностью, но страха не было. Наоборот, их души были раскрыты навстречу Пришельцам. Всё лучшее, что было в их человеческой природе, ожило в сердцах - добро, любовь, радость - они готовы были всё отдать ТЕМ, КОГО ОНИ ЖДАЛИ. Ждали веками, тысячелетиями... Они были настоящими землянами. Они чувствовали себя именно так! Но ничего не происходило. Висел над берегом Сылвы таинственный шар, изливая на поляну ровный оранжево-солнечный свет. Было тихо. Наконец их мысли, умчавшиеся в космические дали, вернулись на Землю. Все начали наперебой выстраивать версии относительно пришельца. Кто он, да откуда, зачем пожаловал сюда, да зачем на Сылву?.. Вопросов было много. Задавать их они могли только друг другу, а ответов на них не было. Реда изрядно замёрз. Ему, южанину, здесь на Урале было труднее других. Холод, да ещё лыжи на ногах - всё это так непривычно и трудно. Он стал ожидающе посматривать по сторонам - не собирается ли кто-нибудь покинуть поляну и вернуться в лагерь, к костру, к теплу и походному комфорту. И тут он заметил нечто такое, от чего ему стало и вовсе не по себе. На фоне тёмного ствола толстой пихты, в том углу поляны, куда не падал свет от шара, стоял, прислонясь к дереву огромный "человек". Сначала Реда заметил его боковым зрением и "человек" показался ему просто тенью. Однако, вглядевшись в темноту, Реда уже смог довольно хорошо рассмотреть незнакомца с расстояния в десяток метров, которые их разделяли. Одежда пришельца вполне соответствовала нашим земным представлениям, созданным трудами многих поколений фантастов - плотно облегающий комбинезон чётко очерчивал мощную фигуру и несколько длинноватые, по нашим понятиям, руки. Но самым удивительным было другое. Неожиданно, в области лба у пришельца обрисовался...глаз. Две светящиеся толстые линии зеленоватого и сиреневого цветов очерчивали его форму. Линии меняли свою толщину и интенсивность свечения, а середина глаза издали казалась непроницаемо чёрной. Реда напряжённо замер, потом начал молиться, не спуская глаз с темнеющей фигуры энлонавта. Ему всё ещё казалось, что это галлюцинация. Боясь насмешек, он решил до поры до времени промолчать о своих наблюдениях. Осторожно отойдя в сторону и не спуская глаз с пришельца, он следил за "человеком", почти стуча зубами не то от холода, не то от страха. Вдруг ему стало тепло и спокойно. Дрожь прекратилась сама собой, и теперь интерес полностью захватил всё его существо. И было чему удивляться. Необыкновенный глаз пришельца вдруг плавно переместился на его руку и застыл в области левого локтя, всё так же чуть-чуть меняя свою форму с помощью толщины светящихся линий. Через секунду он "провалился" до колен и виднелся теперь через переплетения сухих кустов малинника. На снегу сразу высветилось сиренево-зеленоватое пятно. Именно оно почему-то заставило Реду окончательно смириться с мыслью, что это не галлюцинация. В это время оранжевое свечение, исходящее от шара, резко погасло. Никто не успел рассмотреть, как втянулись обратно в шар лопости-крылья. Шар исчез, но почти сразу его увидели вдали над заснеженным руслом реки Он едва-едва зеленовато светился. Повисев пару минут, шар резко пошёл вверх, разгораясь всё ярче и ярче. Наконец, он превратился в настоящую звезду, неотличимую от других звёзд. Реда вместе со всеми смотрел на улетающий шар, а когда вспомнил о незнакомце, его, конечно, уже не было. Стало очень грустно и одиноко. Растянувшись по лыжне, ребята молча возвращались к своим палаткам, медленно пробираясь через тёмный пихтовый лес. Каждый думал о чём-то своём, сокровенном... И никто из них не заметил ещё одного маленького чуда - вокруг ног каждого лыжника светилось призрачное кольцо, освещающее ему путь... Урал. Зима. Инопланетяне...
Старомодный белый автобусик удалось нанять в Кунгуре. С ветерком он домчал нас до деревни Малёбки и теперь красовался посреди деревенской улицы. Мы торопливо выгружали рюкзаки и наш походный скарб, вытаскивали приборы. Весь этот переполох не остался незамеченным. Очень скоро вокруг нас собралась стайка деревенских ребятишек, подошло несколько скучающих мужиков и любопытствующих местных женщин. Гора вещей росла на глазах. Трудно было поверить, что маленький автобус сумел всё это вместить, включая и нашу экспедиционную команду из семи человек. Наконец дверь автобуса закрыли. Теперь осталось перенести вещи к реке и часть их отправить на надувной лодке вниз по течению до места нашей будущей стоянки. Двоим предстояло водное путешествие длиной в двенадцать километров. Остальные члены экспедиции отправлялись пешком по более короткому пути, срезая речные изгибы. Водитель автобуса, горя желанием надуть нашу резиновую лодку, сразу же обнаружил отсутствие насоса. Было бы удивительным, если бы насос оказался на месте. Мы давно уже ожидали "приятных" неожиданностей. И вот они начались. Аномальная зона приветствовала своих исследователей! Эта неудача ничуть не смутила команду и отнюдь не испортила наше боевое настроение. Вскоре "коллективный разум" родил решение - лодку будем надувать... через выхлопную трубу автобуса. Это вызвало всеобщее веселье у толпы деревенских зевак. Весельчаки и советчики были немедленно привлечены к переноске тяжестей от автобуса к речке. Не прошло и трёх минут, как развив бешеную активность, они с энтузиазмом бросились грузить нашу лодку. Если бы мы не вмешались вовремя, наш скарб уже покоился бы на дне реки. Наконец часть груза была переправлена на другую сторону Сылвы, откуда начинался пеший маршрут. Лодка, увозя другую часть нашего груза, благополучно отчалила вниз по течению. Оставшаяся группа почти по пояс вброд перешла русло реки и приготовилась к походу. Так начиналась третья по счёту летняя экспедиция. организованная для изучения аномальной зоны, прозванной "М-ским Треугольником". Наша пешая группа, приняв хороший темп, бодро вошла в таинственную зону и вскоре миновала палаточный лагерь любителей аномальных явлений, сбежавшихся сюда со всей страны. Ещё один переход через быструю реку и, спустя сорок минут, мы уже хлопотали над устройством своего лагеря. Когда прибыла лодка, мужчины стучали топорами где-то невдалеке, заготавливая на дрова старые сушины. Мы с Татьяной присоединились к нашим товарищам, прибывшим с лодкой и начали выгружать вещи на берег. Если не считать забытый дома насос, то с этого эпизода начались настоящие приключения. Небольшое отступление, необходимое для дальнейшего повествования, возвращает нас в Ленинград, откуда началось наше путешествие. Итак… История Первая. На Московском вокзале было по-летнему шумно. С огромными рюкзаками за спиной мы с трудом пробились сквозь людские толпы к своему поезду и теперь стояли, окружённые своими друзьями и близкими. Над нами подшучивали, смеялись, просили привезти из Зоны люк от летающей тарелки, отпускали другие дежурные шутки. Татьянин сын дал ей свой шикарный японский хронометр - подарок отца на шестнадцатилетие и шутливо напутствовал: "Бери, мама. Если пригласят полетать на тарелке, будет чем расплатиться..." Наконец, поезд умчал нас от наших завистников. Мы одолели дорогу. И вот, мы тут, на берегу мифической Сылвы. Ещё в поезде Татьяна заметила, что у часов испортилась застёжка. Чтобы избежать потери, она носила часы в кармане куртки. Теперь для большей надёжности часы перекочевали в мой застёгивающийся на молнию карман. Стоя в воде, мы разгружали лодку. Груз подняли по речному откосу на высокий берег, где расположился наш лагерь. С делами было покончено. Решили искупаться. Быстро разделись и нырнули в холодную речную воду. После купания, надев свою куртку, я проверила закрытый на молнию нагрудный карман - часы были на месте. Отмахиваясь полотенцем от полчища комаров, мы начали подниматься к палаткам, где уже горел костёр, а в котелках закипала вода. Татьяна попросила вернуть ей часы, и я хотела сделать это, но... хронометра в куртке не оказалось. Карман по-прежнему был закрыт. Мы вернулись к месту купания, на спуская глаз с тропы, где шли несколько минут назад. Обшарили заросли, заглянули в воду. Тщетно. Вскоре вся группа с энтузиазмом рылась в прибрежной растительности и осматривала наши следы на тропе. Увы!.. Тут я решила использовать свои небольшие возможности. Взяв в руки биолокационную рамку, скорее шутя, чем серьёзно, неведомо кому я задала вопрос: "Часы взяли?" Последовал положительный ответ. "Отдадите?" - спросила я. "Да" - через рамку ответил мне Некто. "Когда?" - снова спросила я строго. "Через три дня на четвёртый" - услышала я ответ, будто прозвучавший в моей голове. При этом рамка поворотом как бы подтвердила сказанное. Неприятный осадок вины за потерянную чужую вещь как-то легко улетучился. Успокоившись, я решила ждать. Татьяна же, не доверяя такому способу получения информации, все последующие дни тайно и явно продолжала поиски. Да и члены команды не остались в стороне от этого увлекательного занятия. Жарким утром четвёртого дня, вдосталь наплескавшись в реке в том же полюбившемся нам месте, где пропали часы, я вылезала из воды. Не успев взять в руки полотенца, я услышала за спиной татьянин удивлённый и радостный возглас: "Смотри-ка! Часы!" На мокром отпечатке моих ног, ярко блестя на солнце, лежал целёхонький хронометр. Татьяна обнаружила его сразу, вылезая вслед за мной из воды. Часы шли. На циферблате стояло время: 2 часа 20 минут и дата 20 июля. С той поры хронометр упорно опережает время на двое суток, 2 часа и 20 минут. И нет такой силы, которая смогла бы это изменить. Где он гостил три дня - не известно, но таинственный НЕКТО обещание сдержал и часы вернул. История повторилась спустя три года. В роли пострадавшей снова была женщина, как и Татьяна приехавшая в Зону впервые. И снова объектом внезапного "похищения" были часы. На этот раз мне досталась лишь роль наблюдателя. История вторая … и третья. Мы стояли летним лагерем на том же месте у реки на небольшой цветущей поляне в берёзово-пихтовом перелеске. По городской привычке Н.М. вставала утром раньше всех. Ориентиром ей служили первые лучи солнца, добиравшиеся до наших палаток в довольно ранний час. Не имея других дел и забот, она готовила на всех завтрак. Как только закипал в котелке чай, заботясь о нас и горячей пище, Н.М. объявляла подъём. Недисциплинированная команда долго терпела это насилие и, наконец, выразила протест открытым текстом. Н.М. и я занимали одну палатку. Вечером она достала из рюкзака свои часы, положила их в пустую коробку из-под конфет и поставила её возле стенки палатки. "Вот, - сказала она мне, - беру свои часы и обещаю до восьми утра не подавать признаков жизни". И жалобно добавила: "Я вот только почитаю свою книжку". Утром я проснулась от того, что Н.М. тихо возилась в палатке - что-то искала. "Часы пропали, - пролепетала она растерянно, - видимо ночью..." Сон как рукой сняло, и я присоединилась к поискам. Когда стало ясно, что часы действительно пропали, я, предполагая, что знаю виновников происшествия, взяла в руки биолакационную рамку и уже привычно спросила: "Часы взяли?" - "Да", - показала рамка. "Вернут?" - снова спросила я. "Да" - показала рамка. Не очень-то печалясь этой потерей, Н.М. как всегда пошла готовить завтрак. Конечно, она временами делала попытки отыскать часы, перетряхивая наши вещи, но нашлись они, как и в случае с Татьяной, неожиданно. Это произошло в последний день экспедиции уже в деревне Каменка, откуда на этот раз мы отбывали рейсовым автобусом в Кунгур. От нашего лагеря до Каменки всего-то четыре-пять километров по хорошей лесной дороге, но после дождя она раскисла. Все соответственно приобулись и приготовили сменную обувь "специально для автобуса". Н.М. освободила карман рюкзака от мелочей и поместила в него свою "смену". Когда мы, промокшие и грязные, переодевались на крыльце деревенского клуба, в кармане рюкзака Н.М. обнаружила свои часы. Они исправно шли. Их показания не искажали истины. На следующий год мы поняли, что исчезновение часов превратилось в местный аттракцион. Жертвой снова была женщина, как и в двух предыдущих случаях, впервые попавшая в М-ский Треугольник. Большая любительница купания, она подолгу оставалась на берегу реки одна, наслаждаясь жарким солнцем и медовыми запахами цветущих трав. Именно здесь было совершено очередное "похищение". Как-то раз неожиданная смена погоды заставила её покинуть насиженное место у реки. Подхватив свои вещи, она направилась в лагерь. Часы надевать не стала и несла их в руке. Донести их до лагеря ей не удалось: неизвестным образом часы исчезли из рук. Она вспомнила о них сразу же, как только вернулась в лагерь. Время "в пути" составляло не более пяти минут, но этого оказалось достаточно. Пришлось применить мой "сомнительный метод" общения с Неизвестным, чтобы удостовериться в почти очевидном - "Часы взяли. Вернут". Сообщить мне срок возвращения Неизвестный отказался. Конечно, были поиски. Коллективные и частные. Конечно, это не дало утешительных результатов. И, конечно, часы объявились в предписанный кем-то момент на тропе, идущей вдоль берега реки. По ней мы не раз ходили к месту нашего купания. Нашла их сама Наташа. Мы были свидетелями - часы лежали прямо на тропе. Стрелки часов указывали на время их исчезновения... Однако, самая удивительная криминальная история приключилась со мной в Ленинграде сразу после возвращения из моей первой поездки в Зону. О ней стоит рассказать отдельно . Другая История. На работе я занимаюсь вполне невинным делом - изучением природных биоритмов. В тот день с утра мы готовили к публикации тематический сборник. Когда я вернулась с обеденного перерыва, меня ждал малоприятный сюрприз. Дверь в кабинет была открыта настежь, но войти в него было невозможно. В комнате стояло удушливое зловонье. Моей напарницы на месте не оказалось. Столкнувшись с ней этажом ниже на лестнице, я немедленно приступила к расследованию. Оказалось, что Марина покинула кабинет пять-семь минут назад. Скрыв причину допроса, я потащила её наверх и перед дверьми кабинета пропустила вперёд. Секунда и - зажав нос, Марина отпрянула назад: "Боже! Что это?" - она уставилась на меня, будто только я могла знать, что тут произошло. Минуты три мы размышляли, стоя в коридоре перед открытой дверью кабинета, когда заметили, что воздух, выдуваемый из помещения сквозняком, не имеет запаха. Решив, что наваждение прошло, мы ринулись в кабинет, но тут же выскочили обратно. Удивительным образом запах ощущался во всём помещении вплоть до проёма двери. Но сквознячёк из открытого напротив двери окна не выносил его в коридор. И тут я вспомнила, что где-то читала, будто такой запах сопровождает появление каких-то представителей иных миров. Ситуация стала казаться смешной. "Сейчас выведу ИХ на чистую воду!" - подумала я и, зажав нос, бросилась в кабинет. Там, в моей сумке, среди прочей мелочи всегда хранилась биолокационная рамка. Как только я взяла её в руки, запах мгновенно исчез. Мы водворились в кабинет и продолжили нашу работу. Спустя полчаса инцидент повторился. Гадкий резкий запах возник прямо перед нами над нашей корректурой сборника. Буквально отпрянув назад от неё в разные стороны, мы уставились друг на друга. И опять мне почему-то стало весело. На столе лежала моя биолокационная рамка и я резким движением накрыла её рукой, как бы мысленно говоря неведомым существам: "Ну, что, попались?!" Запах резко исчез. "Бояться- значит уважают!" - сказала я вслух расхожую фразу. Мы с Мариной рассмеялись. На этом дело не кончилось. Спустя минуту, я подошла за орфографическим словарём к книжному шкафу и обнаружила другой запах. Здесь резко пахло озоном, будто только что тут прошла гроза. Чтобы убедиться, что это не галлюцинация, мы пошли в соседний кабинет за свидетелями. За время нашего отсутствия запах переместился из нашей комнаты в коридор. Пока мы обсуждали это явление, он сам собой исчез. Больше нас никто не тревожил. Мы закончили свою работу без помех. История эта имела неожиданное продолжение на следующий день. В ней появился криминальный оттенок! Приключение не прошло мимо внимания общественности. Наутро самые любопытные поджидали нас у дверей кабинета. Рассказывая о случившемся и несколько волнуясь при этом, я машинально и по привычке вертела на пальце колечко. Вдруг я буквально издала вопль ужаса - кольцо исчезло прямо с пальца из-под моей руки! Все бросились искать. И, конечно, безрезультатно. Дальше последовал известный сценарий, из которого следовало, что "кольцо взяли и вернут вечером". Приходилось ждать. Придя домой с работы, я первым делом накормила жившего у меня в то время воронёнка и занялась домашними делами. Неугомонная птица всё время отвлекала меня, стремясь проникнуть на широкий подоконник, где лежали журналы, бумаги, рукописи и рисунки. Телефонный разговор притупил мою бдительность. Окаянная птица совершила своё гнусное дело, испортив обложку одного из журналов. Прогнав воронёнка с окна, я убрала следы его преступления и вытерла подоконник. Гадкая птица на этом не успокоилась и вскоре снова предприняла попытку проникнуть в запретную зону. Прогоняя воронёнка от окна, я вдруг увидела своё кольцо, лежавшее на ещё влажном подоконнике. Кто-то невидимый находился в комнате... Когда контактёрский опыт позволил мне легко общаться с моими "небесными наставниками", я разузнала причину и цель похищения некоторых предметов. И вот, что мне сказали. "В предмете обязательно должны быть металлические детали. На них по сродству с определённым металлом наносится покрытие, влияющее на пространство, окружающее человека, в том числе и на его биополе, но не на его физическое тело. Это улучшает контактную связь с человеком. Радиус действия такого прибора около трёх метров. Время действия ограничено". Конечно, мне как всегда было ясно, что не всё сказано. Но этого было достаточно, чтобы понять криминальные истории, происходящие в Зоне и в других местах с некоторыми людьми, видимо, потенциальными контактёрами. Действительно, позже многие из "пострадавших" вступили в телепатический контакт со своими наставниками. И по сию пору они уверенно ведут приём информации. А криминальные истории продолжаются. Но теперь они случаются с другими...
Осторожно, очень осторожно Гольц приближался к туману. Он напряжённо всматривался в его клубящуюся сущность в надежде увидеть там... Что именно можно было увидеть в глубине тумана? Этого Гольц не знал. Впрочем, этого не знал никто... Расстояние до туманной стены сокращалось и Гольц выставил вперёд руки, пытаясь ладонями поймать неуловимые волны, идущие от тумана. И вот, наконец, трепетное тепло разлилось по всему телу. Сразу же с головы до ног он ощутил лёгкое покалывание кожи. Всё его существо отозвалось каким-то несвойственным ему восторгом, от которого непрошено навернулись слёзы. Не удержавшись, он обернулся к нам и крикнул в сгущавшиеся сумерки: "Я чувствую ЕГО! Хорошо ощущаю! Это здорово! Он пришёл!..." Мы, не шевелясь, стояли на краю поляны и пристально за всем наблюдали. От восторженных восклицаний Гольца туман всколыхнулся, уплотнился в одном месте и протаял в другом, а потом довольно быстро начал менять свои очертания. Через минуту он послушно улёгся у ног Гольца большой линзой, замер подобно послушной собаке. Гольц присел на корточки и тихо заговорил с ним. О чём?... Он никому и никогда не рассказывал об этом. И до сих пор мы не знаем, о чём он шептался с ним на лесной поляне в ту самую первую встречу на исходе летнего дня. А потом туман приходил к нам снова и снова. Теперь мы каждый вечер с нетерпением поджидали его. Кем он был? Или чем? Биоробот он или животное? Или особый вид существ? Впрочем, в этом ли дело! У нас появился новый друг, новый приятель. Мы полюбили его всем сердцем. Жара дивных летних дней сменялась прохладными вечерами, и после заката солнца над цветущими полянами по берегам Сылвы лёгкими, почти прозрачными прядями, стелился обычный туман. Он неподвижно висел над закрывшимися на ночь головками уснувших цветов, а когда набегал лёгкий ветерок с реки, тихо расступался, обнажая невероятную, почти мистическую красоту полян. Наш дружок вёл себя совсем иначе. Его невозможно было спутать с природным туманом. Он появлялся на поляне возле наших палаток почти всегда в одно и то же время независимо от погоды. Даже в пасмурные дни, когда лёгкий дождик мелкой пылью висел в воздухе, наш дружок неизменно посещал нас. Однажды мы обнаружили, что ОН тайком следит за нами. В то утро Ваня проснулся первым. Он лениво вылез из палатки. Оглянувшись, ещё сонным сознанием отметил туман, неподвижно висевший над поляной. Взяв полотенце, он как всегда пошёл к реке, чтобы окунуться. Забыл мыло. Вернулся. И тут заметил как от тумана отделяется наш дружок. Ваня улыбнулся и даже сказал ему: "Привет!" Но дружок, воровато прижавшись к земле, заполз в высокую траву. Наверное, он не ожидал, что его обнаружат. Вобрав утреннюю свежесть ледяной воды, Ваня вернулся к палаткам. Дружок осмелел и теперь в открытую расположился возле лагеря. Формой он напоминал перевёрнутое блюдце. Как только все были на ногах, он незаметно исчез, будто его и не было. Вслед за ним под ласковыми лучами солнца растаял вскоре и настоящий туман. Наши первые встречи с "туманным существом" были особенно забавны. Как-то ранним утром тихого осеннего дня мы с Аликом добросовестно хлопотали у костра, как и положено это делать дежурным. Готовили завтрак. В который раз из-под рук пропала соль. Это наваждение преследовало нас не первый день. Мы знали, что она выплывет, но позже. Так было и у других искателей приключений, живших по соседству. Издали было видно, как у дальней палатки в другом конце поляны разжигают костёр рижане. Мы с Аликом пошли к ним за солью. Возвращаясь в свой лагерь, остановились полюбоваться первыми лучами встающего из-за леса солнца. Оглянулись и увидели ползущую позади нас полоску тумана. Остановились мы, - и замер на тропе туман. Сделали ещё несколько шагов, - он медленно потянулся за нами вслед. Догнал, собрался бубликом возле наших ног. Мы аккуратно перешагнули через его край и сделали ещё несколько шагов. Он снова догнал нас и "изобразил бублик". Мы сделали вид, что торопимся и прибавили шагу. Туман деловито заспешил за нами и не отстал ни на шаг. Когда мы с Аликом, тайно сговорившись, резко остановились, он почти налетел на наши ноги. Отпрянув назад, некоторое время туман растерянно стоял над тропой узкой белой полоской, а потом обиженно поплёлся назад. Видно было, как он свернул с тропы в густую траву и потерялся, растаял там незаметно. Через некоторое время мы увидели, как наш дружок появился вдали. Он проявил себя в виде белесого шара и слился с обычным густым туманом, ещё висевшим в низине у реки, куда не успели заглянуть первые лучи солнца. Иногда наш приятель появлялся неожиданно и среди бела дня. Как-то раз это совпало с удивительным маленьким приключением. Вот как это было. Разгорался жаркий летний день. С утра лагерь опустел. Одни ушли собирать лекарственные травы, в изобилии растущие по берегам Сылвы. Другие отправились навестить соседей, узнать новости. Мы же с Татьяной, как всегда, замешкались со своими делами. Каждый день мы с ней "собирали улики" - небольшой исследовательский материал, который хотели подвергнуть анализу после возвращения в город. Уже давно мы мучили себя и своих друзей постоянными измерениями температуры и давления; заставляли всех тестироваться по опробованной методике; изощрённо изобретали всё новые и новые методы познания тайны аномальной зоны М-ского Треугольника. Над нами посмеивались, иногда подшучивали, от нас удирали и отнекивались, но мы проявляли нечеловеческое упорство. Пощады не было никому. Любой ценой мы хотели разобраться в том, что происходит здесь с человеком. Как меняется он здесь, в этом таинственном уголке Урала. Иногда нам казалось, что ответ рядом, что мы уже ухватили какую-то нить; что-то логичное проглядывало сквозь переплетение противоречивых фактов. Но увы! - всё неожиданно обрывалось, безжалостно перечёркивалось последующим ходом событий. Так случилось и на этот раз. Накануне мы сделали радостное открытие - посещение одного из примечательных мест вызывает резкое снижение температуры тела. Мы обнаружили этот факт сразу после возвращения оттуда, когда оказалось, что наше естество млекопитающих по температурному показателю приблизилось к естеству рептилий - температура тела упала до 33 градусов. При этом мы прекрасно чувствовали себя. Сегодня ранним утром, ещё до завтрака, мы уговорили сходить в драгоценное место ещё двоих "подопытных кроликов" из числа наиболее покладистых. Теперь, сидя в палатке, я переписывала в отдельную тетрадь результаты измерений и тестирования. Всё прошло как надо - температура тела подопытных упала согласно прогнозу. Татьяна аккуратно укладывала в сумочку тонограф и термометр, рассуждая о дальнейших планах. Их главной идеей было измерение температуры. Вдруг мы услышали, как кто-то идёт по тропинке к нашей палатке. Шаги уверенно приближались, и я выглянула из палатки навстречу посетителю. Однако, тропа была пуста. Никого не было. Быстро надев походные тапочки, я выбралась наружу, думая, что кто-то успел пройти мимо... Никого! Едва я нагнулась, чтобы вернуться обратно и закончить свои записи, как под ногой что-то хрустнуло. Я тотчас обнаружила ... наш термометр. Не входя в палатку, как можно спокойнее я попросила Татьяну поискать злосчастный "прибор". "Чего его искать, - ответила она равнодушно, - он в сумке; только что его туда положила." Повозившись немного, Татьяна мигом выскочила из палатки и, уставившись на меня, спросила: "А, где он? Как ты думаешь?" "Увы!" - сказала я и показала ей безжалостно раздавленный термометр. Планы рухнули. Кто-то нас обезвредил! Пока мы обсуждали это скорбное событие, солнце зашло за небольшую тучку. И тут мы увидели ... наш туман. Он спокойно расстилался у кромки леса почти под его сенью. Уж не он ли виновник происшествия? Чьи шаги мы слышали у палатки? Кто выбросил мне под ноги наш термометр?... Возмущённо размахивая руками, мы с Татьяной решительно двинулись в сторону леса. Однако, наш приятель, быстро смекнув, что дело плохо, немедленно уполз в лес и там растворился. Мы весело рассмеялись. Вернувшись к палатке, мы обнаружили ЕГО возлежащим на верхушках крапивы, обильно растущей посреди поляны. "Иди сюда, бездельник!" - строго сказала Татьяна. К нашему немалому изумлению туман медленно сполз с крапивы и направился прямо к нам. Слегка испугавшись за последствия своей шутки, мы решили отвлечь его от нашей палатки. Я выбежала на тропу и, когда он выполз на неё из высокой травы, громко и уверенно сказала: "Ты пойдёшь со мной!"... И ОН послушался - покорно пополз следом длинной белой гусеницей. Мы вошли в лес. Вскоре я решила, что пора бы вернуться. Однако, туман вовсе не собирался оставаться один в сумраке леса. Он снова увязался за мной. И тут я решилась на вероломный эксперимент. Неожиданно резко развернувшись, я прыгнула прямо в НЕГО. В то же мгновение туман резко взмыл вверх и растаял. Я вернулась к палатке одна, уже сожалея о случившемся. Я и рада была бы позвать ЕГО обратно, сказать, что это была глупая шутка, но я не знала, как это сделать. Целый день мы с Татьяной, испытывая угрызения совести, виновато поглядывали по сторонам - вдруг ОН проявится, вернётся. Из-за него мы не покидали лагерь весь день. Вечером ОН приполз к нам, как обычно, но настороженно клубился вдалеке, то собираясь в шар, то изображая пирамиду, то растекался белесым озером над поляной. А мы с Татьяной всё просили у него прощения. Мысленно. Телепатически. Как могли. И ОН великодушно простил нас. Мы знаем, что это так...
Лениво переговариваясь и отчаянно отбиваясь от комаров, мы добрались до лагеря наших соседей. Присели передохнуть. От кружки чая не отказались. Спешить было некуда, и сама собой завязалась неторопливая беседа. "Видите ту тропинку? - спросил нас Володя, показывая рукой на дорожку, едва видимую в высокой траве. - Её протопали два дня назад - продолжал он. Смотрите, буквально бок о бок рядом с нею идёт очень хорошая тропа. И всё же, даже утром по росе народ предпочитает забираться в мокрую траву, устраивая себе проблемы, вместо того, чтобы пользоваться хорошей дорогой." Он замолчал на минуту-другую, наливая себе чай, а мы недоумевали, куда он клонит. "Присмотритесь, кто может, - там над дорогой в двадцати сантиметрах от земли висит едва видимый оранжевый шар, сантиметров семьдесят в диаметре". Увы! Наши старания были напрасны. Только подойдя к указанному месту, я ощутила тепло, идущее от невидимого мне шара. Биолокационная рамка быстро крутилась в руке, указывая на аномалию. Мы вернулись к костру и продолжили беседу. Через какое-то время вдалеке показалась небольшая группа людей в сопровождении собаки. Они пересекали заросшее травой поле, направляясь в нашу сторону. "Ну, теперь, смотрите!" - таинственно сказал Володя, указывая на тропу. Группа приближалась. Свернув с хорошей дороги, первой нырнула в траву собака. Через пару минут за ней последовали люди. Похоже, что всеми руководил некий инстинкт, позволяющий ощущать невидимое. Сойдя с просторной дороги, группа, не видя шара, обошла его стороной. Новые собеседники наполнили кружки чаем, а мы поспешили к своим палаткам. Лагерь вновь опустел, как всегда после обеда. Двое ушли в деревню за продуктами. У реки гремел кастрюлями дежурный Гоша. Мы с Татьяной примостились на большом бревне. Я - рисовать, она - чинить свою футболку. Посреди поляны на спальнике устроился Алёша. Он мастерил большую деревянную ложку. Вокруг него, вылавливая мошек, сновали по спальному мешку ящерицы. Всё дышало безмятежным покоем. Вдруг, неведомым мне образом я увидела невидимое... Из-за леса на нашу поляну надвигался огромный дискообразный объект. Он медленно и величественно плыл над деревьями. Я увидела как под его днищем, трепеща листьями, поднимаются дыбом ветки берёз. Как в замедленном кино проплывал над нами диск. На секунду я перевела взгляд на Алёшу - видит ли? Он задумчиво смотрел вверх, держа в одной руке недоделанную ложку. Татьяна, опустив на колени свою работу, смотрела вслед удаляющемуся объекту. Неужели тоже сработал инстинкт?! Видят невидимое?! "Видели?!" - завопила я не своим голосом на всю поляну. "Что случилось?" - невозмутимо отреагировала Татьяна. Алёша нехотя поднялся и подошёл к нам узнать в чём дело. Почему-то мне стало не по себе. Море восторженных чувств застыло. "Показалось," - сказала я хмуро и, чтобы избежать лишних вопросов, поплелась к реке. Было невыносимо грустно. Неужели я одна видела ИХ корабль?! До поры, до времени я решила молчать. Да, и кто мне поверит!... ...Можно ли видеть невидимое? Вы скажете: "Нет. Это невозможно". Но, тогда, что я видела? Через несколько дней выпало приключение и на долю Татьяны. Ночь в полнолуние таинственна и прекрасна. В лунном сиянии кажутся голубыми пихты, а вода на ладони лежит большой серебряной каплей. Всё нереально и волшебно. В такую ночь хочется бродить одному под сенью лунного леса или стоять у реки, прислушиваясь к ночным шорохам. Татьяна очень тихо ушла из лагеря, чтобы в одиночестве насладиться таинствами светлой ночи. Разбрелись кто куда и другие. Только мы с Серёжей остались сидеть у костра. Где-то в полночь мы увидели бегущую к лагерю Татьяну. Что-то случилось. Мы с Серёжей встали ей навстречу. Татьяна, ничего не говоря, схватила из рук Серёжи кружку уже остывшего чая и выпила его почти залпом. "Подождите, ребята, - взмолилась она, видя наше нетерпение, - Что-то мне ещё жутко!" Мы молча присели напротив неё и ждали, когда она заговорит. Было похоже, что наша отчаянно храбрая Татьяна впервые за наше долгое знакомство была чем-то напугана. И мы не ошиблись. Поглядывая в темноту, она призналась: "В жизни не думала, что такой ерунды испугаюсь! А, вот, поди ж ты!"... Что же оказалось? Окунувшись в лунную ночь, Татьяна пошла по хорошо знакомой тропинке. Трава вокруг полегла под тяжестью обильной вечерней росы. Рассеянно поглядывая по сторонам, Татьяна сбивала тонким прутиком серебряные капли. Так, ни о чём не думая, она дошла до знаменитой Поляны Ужасов. Здесь деревья расступались, и тропа выбегала на открытое место. Оторвав взгляд от травы, Татьяна подняла голову и обомлела - на другой стороне поляны она увидела три коричнево-туманных столба. Они неподвижно стояли на фоне леса. Определить их высоту с первого взгляда Татьяна не смогла, а позже уже было не до того. Некоторое время она смотрела на столбы. Что бы это могло быть? И тут в голову пришла неожиданная идея: "А, что, если..." Мысленно она произнесла: "Если вы живые существа, идите ко мне"... Столбы медленно двинулись в её сторону. Впереди них на траве засветилось треугольное пятно. Татьяна застыла от изумления. Ей и самой было не ясно, на что она надеялась, когда произнесла свою роковую просьбу. Столбы уже преодолели половину пути к тропе, где она замерла в растерянности. Едва заметное треугольное пятно неумолимо надвигалось на неё. Одолевая дикий первобытный страх, Татьяна мысленно сконцентрировалась: "Стойте! Немедленно остановитесь!" Столбы продолжали наступать. До треугольного пятна оставалось не более метра. Тут она не выдержала, сорвалась с места и бегом бросилась к лагерю. Где-то на полпути к палаткам ей повстречались два полуночника москвича, которые брели в сторону Поляны Ужасов. Конечно, Татьяна рассказала им о видении. И, конечно, они бегом припустили туда, куда шли - на знаменитую поляну. Мы едва успели дослушать татьянин рассказ, как москвичи, вынырнув из ночи, подошли к костру. Они обнаружили столбы посреди поляны. Столбы были неподвижны, светового пятна перед ними не было. Постояв немного и не рискнув экспериментировать, ребята пошли обратно. Ещё раз прогуляться на Поляну Ужасов охотников не нашлось. Луна зашла в тучу, и вскоре стал накрапывать мелкий дождик. Постепенно все разошлись по своим палаткам... Летом 1990 года произошло событие, которое, наверное, никогда не изгладится из нашей памяти и не потеряет свою остроту. На исходе солнечного дня мы собрались к ужину у своего лагерного костра. Вечерело. Пока мы ужинали, погода начала портиться, заморосил дождик. Несмотря на это, встреча у костра затянулась. Наскоро сооружённый тент кое-как всё же спасал от небесной сырости. Расходиться по палаткам не хотелось. Обсуждали события минувшего дня и, как-то само собой, разговор пошёл о контактах с неведомыми существами. Саша, уже снискавший славу, как опытный контактёр, прислушивался то ли к нашему разговору, то ли к самому себе. А может быть просто молча беседовал "со своими". Компания, как обычно "к слову" изредка беззлобно и дружелюбно подтрунивала над ним, но он не обижался и задумчиво шевелил прутиком угли костра, не принимая участия в разговоре. В какую-то минуту возникла пауза. "Между прочим, - ни к кому не обращаясь, сказал Саша, - через сорок пять минут на поляне возле реки ненадолго сядет модуль. Некоторые из вас смогут его увидеть... Если захотят", - добавил он, усмехнувшись. Разговоры у костра разом смолкли, но никто не сдвинулся с места. До поляны было не близко. Продолжал моросить мелкий дождь и, похоже, что энтузиасты, так падкие до аномальных явлений, на сей раз скисли. Все вопросительно смотрели на Сашу. "Чего уставились? - ехидно спросил он, - Я не пойду. Я-то их и так увижу. Прямо отсюда. А вот вы - бежали бы, пока не поздно... мало ли... вдруг увидите что..." Его слова будто стряхнули дремотное состояние. Не успев ещё понять, шутит он или нет, Таня, Алёша и я, единственные из всей компании, схватили свои куртки и исчезли в темноте. Не разбирая дороги, мы побежали через мокрый лес к тому месту у реки, которое указал нам Саша. Сомнения раздирали нас на части. "Мероприятие" то казалось нам глупой затеей и тогда мы ругали себя за легкомысленную доверчивость, то вдруг представлялось в таком свете, что не бежать к речке было бы величайшим попустительством собственному неверию. В конце концов, мы перестали спорить на бегу, решив "будь, что будет" и, молча, с отчаянным энтузиазмом устремились к месту предстоящего свидания. Туда примчались удивительно быстро, значительно быстрее, чем ожидали. Оставалось время, чтобы устроиться как можно удобнее и приготовиться к встрече. Наконец, мы уселись спиной друг к другу, чтобы было теплее, да и широта обзора таким образом увеличилась. Время шло, но ничего не происходило. Мы мучились от сознания своего ничтожества. Ругали Сашу, подозревая, что он сыграл с нами злую шутку. "Вот мы сидим тут под дождиком, а он спит себе в тёплой палатке и забыл о нас", - ворчала Татьяна. Час свидания давно миновал, а мы всё сидели, не решаясь уйти. Всё ещё на что-то надеясь, то дремали, то перебрасывались ничего не значащими словами. И вдруг!...Вдруг!... Я никогда не забуду этот момент! Перед закрытыми глазами, как на экране, вспыхнул непонятный мне светящийся знак - прямая линия и два перевёрнутых треугольника на её концах. Знак светился голубоватым неоновым светом. В ту же минуту Татьяна громко прошептала? "Вижу!" "И я" - отозвался Алёша. Мы замолчали и каждый погрузился в собственные наблюдения. Знак погас и тут же на его месте возникла спираль, широкой воронкой выходящая на меня; другой её конец сходился в точку где-то в бесконечности. Спираль вращалась. Через миг экран погас и сразу вспыхнул снова. На его поле опять была вращающаяся спираль, но теперь она разворачивалась от меня в бесконечность. Экран снова погас. Мы ждали продолжения и вглядывались в темноту закрытых глаз. Прошло минуты три. И вдруг я обнаружила себя сидящей на песке у самой кромки воды. Мелкие, едва заметные волны набегали на песок и почти касались моих ног. Эффект присутствия был таким сильным, что я невольно отодвинулась от воды. Это была не Земля, а какая-то иная планета. Я с удивлением оглядывалась вокруг, стараясь запомнить всё в мельчайших подробностях. Песчаный берег тихой лагуны изгибался плавной дугой, уходя от меня влево. Я боялась пошевелиться и потерять из вида этот чудесный пейзаж и потому не могу теперь описать многого, что не попало тогда в моё поле зрения. Вода лагуны была прозрачной. По виду она напоминала воду спокойного озера. Она имела хорошо видимый сиреневый оттенок, что придавало ей фантастическую красоту. Бронзового цвета песок был крупным и зернистым. Мне не удалось рассмотреть растительность, но она там была - что-то вроде небольших серых травянистых кустиков и отдельных низкорослых растений без листьев - вот то, что зафиксировало моё растерявшееся сознание. Казалось, что чужое солнце только что опустилось за горизонт. Небо было оранжевым, и даже воздух, как-будто, сам светился ровным оранжевым светом. Надо было что-то делать, получше осмотреться. Я встала и слегка наклонилась, стряхивая с ладоней прилипший песок. И в этот момент всё исчезло! Меня окутала темнота. Я снова почувствовала присутствие моих друзей и мелкие капли дождя на лице. Не знаю почему, но я продолжала молча сидеть с закрытыми глазами. Вскоре моё терпение было вознаграждено! Я, как бы, снова прозрела и ощутила себя летящей над пышными кронами деревьев. Не могу сказать, сбылось ли моё желание снова попасть на ту же планету, и, возможно, это было совсем другое место. Я не думала об этом, но во все глаза смотрела на мелькавший подо мной пейзаж. Вдруг, движение замедлилось и я зависла над вершинами деревьев на высоте многоэтажного дома. И тут что-то случилось со зрением - оно перестроилось таким образом, что я обнаружила себя стоящей и увидела, что "пышные кроны" деревьев на самом деле невысокие растеньица у моих ног. Они напоминали мелкие кочешки цветной капусты, росли кучками и поодиночке на плоской как стол равнине, уходящей за горизонт. Растеньица имели чуть зеленоватый оттенок, но скорее их можно было назвать серыми. Почва, на которой они росли, имела пепельный цвет. Среди этой странной растительности повсюду были разбросаны мелкие округлые лужицы, наполненные застывшей фиолетовой субстанцией, напоминавшей студень. Казалось, что на его поверхности лежит стекло; она была ровной и вполне могла бы сойти за лёд. Фиолетовый цвет плавно переходил в тёмный чернильный в центре лужиц и светлел до сиреневого на краю, который обрамляла желтовато-золотистая полоска. ...Вот и всё, что я успела увидеть, прежде, чем наступила темнота. Мой экран погас. Я "вернулась" на Землю и тотчас почувствовала, как устала спина от неудобной позы. Мои друзья молчали, и я не знала, где они теперь - в своих путешествиях, как только что была я, или просто молча сидят за моей спиной... Мы вернулись в лагерь поздней ночью. Все давно уже спали и только Саша всё так же сидел у костра, задумчиво глядя на огонь. Похоже, что наши голоса вернули его к действительности. Он встал нам навстречу, сладко потянулся и с таинственной улыбкой молча исчез в своей палатке.
Левишин явился из Зоны мрачный. Он сидел напротив меня в кресле и тонкими длинными пальцами нервно перебирал свои чётки. "Какой он теперь веры?" - думала я. Эти буддийские чётки и эти вечные еврейские праздники по субботам. Неизменный Христос на стене в его комнате и все те же, как и несколько лет назад, еврейские молитвы по утрам в углу на коврике с кипой на голове. Наши редкие встречи, не чаще раза в год, а то и в два, каждый раз ставили меня в тупик. И не только из-за космополитизма его верований. Больно уж странным был этот тип - Володька Левишин. "Ну, что?!", - не выдержала я. "Вышибли пинками! - вполне традиционно ответил он - Представляешь! Как дурак туда притащился - и вышибли..." "Не видел, кто?" - спросила я. "Смешно сказать! Собака!" - ответил Левишин возбуждённо. Удивительное это место - Зона; кого казнит, кого милует; одних привязывает к себе пожизненно, а других - то приласкивает, а то, вот так - "пинком"! "И, ну?" - стала я подталкивать его к разговору, понимая, что он пришёл сюда не только, чтобы вернуть мне походный скарб, который как всегда брал у меня для поездки. "Снег выпал в Зоне, - начал он. - Добрался почти без проблем. Проспал на полке до самого Кунгура - так меня сморили последние дни в Петербурге. Устал от этих хлопот денежных. Грязное это дело, ну его... Электричка-то от Кунгура нынче редко ходит, еле дождался. Пол дня убил впустую, зато на попутку сразу подсел.. В деревню почти в темноте приехали. Стоит Молёбка, как стояла. И речка Сылва у ног плещется. Меня что-то, аж, слеза пробрала, как реку нашу увидел. А тут мужик подвернулся - давай, говорит, перевезу. Я, как дурак, обрадовался, а он такую сумму за перевоз завернул, что я сразу в ледяную воду полез. Еле живой выскочил, зубами стучал, пока одевался, а как пошёл вдоль реки, так радость такая нахлынула; всё забыл, будто жизнь другая началась". Он замолчал, погрузившись в воспоминания. Наверное и сейчас он шёл по осенним полям, слушая как чавкает под ногами мокрая земля, как разговаривает на перекатах Сылва, слышал, как высоко в небе кричат в сумерках последние журавли, как шумит пихтовый лес... Я завидовала ему. Я завидовала всем и каждому, кто ехал в Зону. Завидовала и зимой, и летом, и весной, и осенью - всегда... Завидовала и ...ездила туда не по разу в год, мчалась на крыльях, будто звал меня кто-то, и всегда чувствовала, что никто и ничто не может остановить меня в этом бесконечном стремлении туда - в Зону. Сколько раз я шла её тропами - сто? больше?... Мне кажется, я жила там всегда. Я знала там каждую кочку, каждую пихту, каждый цветок на сияющих полянах её, каждый камушек под прозрачной холодной водой Сылвы. Да и Володька не первый раз мотался туда. Кажется, это была его четвёртая поездка. "А дальше?" - нетерпеливо спросила я. "Дальше? - откликнулся Володя, - Дальше я прошёл глубокий лог и заблудился. Ты знаешь, там вечно такая история - испытание, что ли?... Долго искал тропу, рюкзак меня совсем сгубил, а тут ещё и снег повалил. Я совсем было скис. От радужных надежд ничего не осталось. Но, знаешь, красиво вокруг было, необычно как-то. Отвык я от этих странностей. Травы на лугах так и стоят - опять не косили нынче, дожди всё лето шли. Картина была - чудо. Снег валит чистый, крупный - и прямо на цветы, на ромашки там всякие, васильки последние. Я такого никогда не видел. Листья с берёз тоже почему-то до сих пор не осыпались. Лес золотым под снег уходил." Он замолчал, снова погрузившись в воспоминания. Потом продолжил: "К реке совсем в темноте вышел. Палатки три там стояли; в любое время года чудаки вроде нас в Зоне пасутся. Я к костру присел, новости узнал, да и дальше пошёл к своему месту - одному побыть хотелось. Палатку поставил. Костерок развёл. Сижу мечтаю, чай в котелке закипает. А снег идёт и идёт. Красотища такая.. Уж и тент над палаткой от снега провис. Встал я, поправил его и опять к костру. Сижу, да о жизни своей думаю. Вдруг вижу - собака из темноты к костру вышла. Вся спина снегом завалена. Стоит, смотрит на меня, и хвост чуть-чуть из стороны в сторону ходит. Большая собака, беспородная. Я ей говорю: "В гости пришла, гостьей и будешь! Иди, не бойся!" А она в темноту отпрянула. Мяса или рыбу там мы не едим, сама знаешь, угощать вроде бы и нечем. Сухарь из рюкзака достал, сижу жду. Через пару минут опять к костру приблизилась. Я сухарь ей бросил. Не стала есть, опять в темноту отступила. А потом подошла к костру с другой стороны, потопталась на месте, как собаке положено, и улеглась клубком - спать вроде как устроилась, даже глаза прикрыла... Я молчу, чтобы не спугнуть её - чего мне, думаю, - пусть отдыхает. Уже третью кружку чаю допивал, как вдруг меня как дёрнул кто - что же это я раньше не заметил: лежит собака у огня почти, а снег на её спине не тает, она уже в снежный ком превратилась. И только я так подумал, как она вскочила. Постояла, встряхнулась и вроде как ко мне пошла. Я тихо сижу, смотрю, что будет..." Володя вдруг сильно разволновался: "Ну, скажи ты мне, ведь я ей ничего плохого не говорил. Ведь так?! А она! Не могу спокойно говорить, когда вспоминаю про это!... Слушай, что дальше было. Подошла она ко мне, посмотрела мне прямо в глаза. Я ей говорю: "Ты чего? - а она тут на меня прыгнула и - вот, смотри, за щеку укусила. Я даже заслониться не успел!" Володька повернул голову на бок, и я, действительно, увидела запёкшуюся рваную рану. "Ну, и дальше?" - теперь уже я сгорала от любопытства. "А, что дальше!... - заговорил Володя упавшим голосом. - Она отпрыгнула от меня и исчезла в темноте, прямо в снегопаде растаяла. Снег как-то почти сразу прекратился - минуты не прошло. Я всё ещё сидел, держась за щеку. Обидно было - ты не представляешь! Такое чувство... за что она меня так? Может я в детстве собак обижал? Так, вроде бы, не было такого. Равнодушен я к ним как-то - это да, но чтоб обижать - да я и муху не обижу, комара - того прибить совестно... да ты знаешь!... В общем, даже досада какая-то появилась, может и рассердился на её неблагодарность. Как пришёл в себя, решил следы её посмотреть. И что ты думаешь?! - Их не было! Их не было даже около меня. И не было той ямки, где она лежала. Ничего не было. Следы от моих сапог нашёл, а её следов не было. А ведь снег уже не шёл... Кто это был?! Может и не собака, вовсе? Может биоробот какой?..." - задумчиво продолжал Володя, поглядывая под стол на мою собаку. Успокоившись, он продолжил: "Ночью мне сон приснился про эту собаку. Когда костёр погас, мне что-то боязно стало. Залез в спальник с головой и "отчалил". Так вот, снится мне, будто я в городе уже. На остановке стою. Тут подходит парень, закурить просит. А какое курево у некурящего!... Оглянулся я по сторонам, смотрю - ещё мужик подошёл. С собакой на поводке. Пригляделся я - ну точно - ТА собака, из Зоны. Только чистая, выхоленная и ошейник по последней собачьей моде. Но всё равно ОНА, та самая. Я, как увидел её, так сразу всё вспомнил - и костёр, и снег, и палатку, и как она меня укусила ни за что. А как только всё это из памяти моей выплыло, услышал я в своей голове голос: "Ну, что, парень, урок-то ты получил, а вот экзамен не сдал - сердишься на меня, обижаешься. Хорошую-то собаку, добрую, да некусачую легко полюбить. А вот ты плохую полюби, обидчицу свою беспородную, злую да нелюдимую. Она-то, ведь, тоже душа живая..." Представляешь?! Я хотел было парня спросить, где он собаку эту взял, а тут собака на газон отошла, присесть ей понадобилось. Поводок у парня из рук выпал и так за нею по земле и волочился. Я испугался - вдруг убежит. Парню говорю: "Собачку-то потерять не боишься?" Он посмотрел на меня как на чёкнутого: "Ты что, - говорит - какая ещё собака?" "Твоя, наверное" - говорю ему... Обернулись мы с ним, а собаки и след простыл. Тут и парень на троллейбусе укатил, а я... Я в палатке своей проснулся, да так и не заснул до утра. Всё про собаку думал, да про экзамен этот, который не сдал... Утром из палатки вылез - холодно вокруг, одиноко. Худо так на душе стало. Пошёл к ребятам, у которых давеча останавливался. Дай, думаю, про собаку спрошу, не видел ли кто. Да, уж какой там! Зоновская это была собака. Не настоящая! Только ко мне и приходила. У каждого тут свои "собаки" и у меня своя. Подумал так и успокоился. Ещё ночь прождал; никто больше ко мне не пришёл. Понял я, что урок уже получил и делать мне здесь больше нечего. Ну, рюкзачёк и собрал... Так-то, вот, Зона наша... вечно со своими заморочками" - закончил он уже с улыбкой. Через неделю Левишин позвонил мне снова и сообщил, что не зря мучился - разгадал урок про собаку. "Сволочь я, - кричал он радостным голосом - сволочь ужасная! Приеду - расскажу." Вечером он был у меня. Бледное лицо его совсем вытянулось за эти дни, но чёрные глаза возбуждённо блестели. И, вот, что он мне поведал. "Понимаешь, перед поездкой в Зону я совершил довольно мерзкий поступок. В школе меня всё время задирал один парень - евреем дразнил и всё такое. Детдомовский он был, беспородный, значит. Дрались мы с ним почти каждый день, и я никогда не выходил победителем. Дома меня тоже драли за это, а его драть было некому. Это было, где-то, обидно! Школу кончили, разошлись, и слава Богу. А тут звонит мне приятель его! "Вот! - говорит - Васька в беду попал, выручать надо; если есть деньги, помоги." У меня кое-что было, но я, оказывается, обиду-то свою всё в себе носил. А как вспомнил - отказал ему. На днях опять его приятель звонит, опять совета просит, как Ваське деньгами помочь. Меня аж подбросило - Васька - вот кто собака та кусачая. Я ему все деньги и отдал, что были. Привет Ваське передал. А вчера узнал, что деньги-то ему на лекарства были нужны. Диабетик он и аллергик. Не всякое лекарство ему подходит. Мне, идиоту, и в голову не пришло спросить, зачем ему деньги могли понадобиться. Я к Ваське сразу прибежал в тот день и про собаку всё ему рассказал, и про Зону, и про чудеса... Может вместе в другой раз поедем!"
В тот год на больших полянах, где обычно стояло много палаток, царило безлюдье. Волна острого интереса к Зоне, приносившая сюда толпы любознательных, вдруг отхлынула и унесла с собой всех разочаровавшихся, кому не выпало на долю ни зрелищ, ни приключений. Другие - счастливчики, отсняв километры фото- и киноплёнок, затаились в своих городах и весях, осмысливая потрясающие результаты. Кое-кто, вдруг обнаружив в себе писательский талант, строчил в газеты "репортажи" годовалой давности или высиживал эпохальные литературные опусы, в коих находили себе место инопланетяне, контактёры, летающие тарелки и сам автор в роли главного героя... ...В который уже раз мы не смогли отыскать тропу, по которой можно было бы добраться до небольшой полянки в пихтовом лесу. По свидетельству наших соседей там был хорошо виден кольцевой след "от посадки модуля", как объяснили нам компетентные в этих вопросах контактёры. Вокруг таинственного места буйно росла трава, тогда как само пятно было "лысым". Сказывали, что знаменитая колли Джерри, которой так гордились пермяки, очень послушная и верная их спутница, рискуя быть наказанной, ни за какие коврижки не желала рисковать собой и даже за хозяйской вещью, брошенной в кольцо, не шла. Когда хозяйке приходилась забираться самой в это подозрительное место, чтобы вернуть свою вещь, Джерри с неистовым лаем носилась по периметру кольца, но черту не переступала. Такие байки не могли оставить нас равнодушными. С утра мы занялись поисками этого любопытного местечка, и вот заблудились в лесоповале, потеряв в буреломе едва заметную ниточку тропы. Лесоповал - место особое. Таких мест в Зоне несколько. Заболоченный лес не отличается приветливостью, где бы он не рос. Такой лес всегда кажется мрачным, угрюмым и жутковатым. Здесь, в Зоне, впечатление многократно усиливается непроходимыми старыми завалами упавших деревьев и почти постоянно появляющимися новыми жертвами - огромными великанами, вырванными неведомой гигантской силой. Никто никогда не слышал, как падают деревья, но были случаи, когда упавшие гиганты обнаруживались в лесу утром совсем недалеко от палаток. Другая особенность этих мрачных мест - деревья, стволы которых будто срезаны на высоте пяти-шести метров. Иногда это целые "поляны столбов", уже окружённые снизу густым подростом молодых деревьев. Однажды зимой, во время одной из наших поездок, мы устроили лагерь вблизи такого места. Свалили на дрова старую засохшую пихту. Распилив её на "отрезки", терпеливо, как муравьи, перенесли брёвна в лагерь, чтобы превратить их в мелкие полешки для нашей маленькой походной печурки. Пилили и кололи дрова по очереди. Последние, вершинные части пихты достались Володе и Алексею. Закончив работу, они подошли к костру. "Объявляем конкурс! - громко сказал Алёша, - Кто угадает, что это такое?" Он указал на небольшой отрезок пихты, который держал в руках Володя. На бревне чётко просматривалась зарубка, сделанная топором. Так обычно делают лесорубы, выбирая дерево для своих целей. Или туристы отмечют маршрут повреждая таким образом стволы деревьев. "Похоже, что все единогласны в своих предположениях," - подвёл итог Алёша. "В конце концов, мы с Володькой тоже так думаем... Беда лишь в том. что "зарубка топором" неведомым образом оказалась... на высоте шести метров. Мы обнаружили её на предвершинном отрезке ствола." Все бросились рассматривать диковинную находку. Она переходила из рук в руки. Без сомнения это была старая, немного заплывшая древесной тканью зарубка длинной около сорока сантиметров. И тут мне пришла в голову любопытная мысль. Известно, что у растений стебель (ствол) растёт вершиной, а лист основанием. Дачники хорошо знают, что умывальник, прикреплённый к стволу молодого дерева никогда не "возносится" вверх. Уж не изменилось ли здесь что-то в природе древесных, а может быть и других растений? Не растут ли они тут подобно листу - основанием? Тогда и зарубка могла переместиться вверх через много лет. ...Мы пробирались через завалы, осматривая старые упавшие стволы, пока не нашли тропинку. Увы! Она вывела нас на ту поляну, откуда мы вышли в путь пару часов назад. Мы снова упрямо углубились в лесоповал и, не задерживаясь в буреломе, пошли по знакомой тропе, разыскивая какое-нибудь разветвление её. По нашим предположениям оно могло сбить нас с пути. Нашли! Пошли от него уверенно... и опять вернулись к разветвлению. Похоже было, что тропа, сделав круг, замыкалась сама на себя. После нескольких попыток мы вернулись в лагерь. Всё было так, как бывает только в Зоне. Туристский опыт многих лет не сработал. Возвращаясь в лагерь, мы невольно вспоминали прошлогоднюю историю. Она случилась с одним из наших соседей, уже в седьмой раз проводившим свой отпуск в Зоне. Это был шестидесятилетний рижанин, старый турист, вдоль и поперёк исходивший Зону. Накануне вечером он заглянул в наш лагерь, но поговорить не удалось. Время было позднее, уже темнело и надвигался ливень. Мы пригласили его к завтраку, и он пообещал прийти утром. Он пришёл к завтраку, но только... спустя ровно сутки. Нам и в голову не пришло, что с ним могло что-то случиться. От его палатки до нашей всего-то три километра, да река, которую в то лето переходили вброд практически в любом месте. Дорогу к нам Виктор выбрал через малинник, росший почти напротив нашего лагеря на другом от нас берегу реки - хотел принести ягоды к завтраку. Посмотрев с другого берега на лагерь, он решил, что все ещё спят и вернулся в малинник полакомиться. К реке, которая находилась в полукилометре от малинника, он уже не вышел. Река "пропала". Знакомые места во все четыре стороны от малинника заканчивались в двухстах метрах, и там начинались какие-то совсем незнакомые поляны и заросли. Отчаявшись, он выбрал направление и пошёл наугад. Солнца не было и ориентироваться было не по чему. Река "обнаружилась" спустя семнадцать часов пешего хода возле посёлка, расположенного в тридцати километрах от нашей стоянки. Он совсем не устал. Часы стояли и время не ощущалось. Отдохнув и перекусив у рыбацкого костра, двинулся в обратный путь, ориентируясь по нарисованному рыбаками плану. И пришёл к завтраку в самый раз вовремя. По его часам выходило, что тридцатикилометровый путь по лесу он одолел за ...четыре часа!!! Этому можно было позавидовать. Только спустя час его разморило и, почувствовалась смертельная усталость. Мы уложили его спать в одну из палаток, однако, не прошло и двух часов, как он убежал "к себе". Всё, как в старой туристской песне: "Там, где змея не проползёт, И скорый поезд не промчится, Турист везде пешком пройдёт, И ничего с ним не случится!"...
Быстро спустились сумерки. Жарко горел костёр. Мы с у довольствием потягивали фруктовый чай, глядя на заснеженный лес, стеной обступивший лагерь. - Ну, что? Пройдёмся на лыжах по реке? - спросил Олег после ужина. - Холодно, - лениво отозвался Валерий и протянул ноги к огню. Остальные неуверенно промолчали. - Как хотите... - Олег встал, потоптался, разминая ноги и пошёл надевать лыжи. Мы вылезли из палатки и, несмотря на холод, решили присоединиться к нему. Вскоре нас стало уже пятеро. Снег как-то особенно по-морозному громко скрипел под лыжами. Мы выбрались на большую поляну, залитую лунным светом. В такие ночи бывает светло, как днём. Без опаски мы начали быстрый спуск через поляну к лесу, отделявшему нас от реки. Олег взял с собой полевой бинокль. Поджидая друг друга на середине поляны все по-очереди смотрели в него на луну, рассматривали звёздное небо. Это занятие так увлекло нас, что все забыли о холоде и о наших планах. Прежде, чем продолжить рассказ, мне хотелось бы предупредить читателя о том, что дальше речь пойдёт о неординарных и весьма странных ситуациях. Мы прекрасно понимаем, что многое в наших рассказах кажется нереальным, но всё же мы пытаемся передать всю цепь событий в том свете, как нам представляется это сегодня. Мы стараемся описать все наши ощущения, какими бы неправдоподобными они не казались. Мы делимся своими мыслями и стараемся найти объяснения происходящему, опираясь на сведения, полученные в контакте в той форме, как мы это поняли. Мы опираемся в наших рассуждениях и на собственные представления, накопленные путём наблюдений. Как всё обстоит на самом деле, что происходит с нами в нестандартных ситуациях, - не знает никто. Но что же делать? Молчать тоже нельзя. Всё большее число людей обретает аналогичный опыт. Может быть, описание наших наблюдений и хотя бы примитивный их анализ будут полезны. - Смотрите, это Тишья - сказал Олег, показывая рукой на яркую одинокую звёздочку. - Читал как-то, что это искусственная планета, перевалочная база орионцев. - Не знаю чья, не знаю, планета ли, но в бинокль она выглядит любопытно. - отозвался Володя. На бинокль установилась очередь. И, действительно, было на что посмотреть. Среди прочих звёзд эта, единственная, переливалась всеми цветами радуги. Её неровный прыгающий световой след был виден в бинокль радужной нитью. - Вот бы туда... - сказала задумчиво Галочка. - А что, можно. - отозвался Сергей - контактёр номер один. - Может, попробуем? - и он тронул меня за толстый рукав пуховки. - Не знаю, сумею ли, - засомневалась я, имея совсем небольшой опыт подобных "путешествий". - Да ладно тебе... Вечно сомневаешься. Ребята помогут! "Ребятами" в просторечии именовались наши Небесные Наставники. К тому времени я уже была конткактёром, но знала не так много, а умела и того меньше. По моему убеждению, Сергей переоценивал мои возможности. Приспособив к своему зрению бинокль, я стала снова рассматривать далёкую звёздочку. И вдруг... произошло что-то совершенно немыслимое. Я увидела нашу поляну с высоты многоэтажного дома. Увидела кучку своих друзей... и себя среди них с биноклем в руках. Такого видения у меня ещё не было никогда! Секунда-другая - и всё померкло. Когда опять открылось "зрение", мой взгляд упёрся в скалистую поверхность, освещённую бледным призрачным светом. Вытянув вперёд руки я медленно "плыла", рассматривая всё. Планетка была совсем небольшой и я отметила для себя, что вряд ли такая была бы видна с Земли. Поверхность выглядела очень естественно. Я сумела остановить своё движение, хотя раньше мне это редко удавалось. Слева внизу я увидела какие-то трубы, торчащие наружу и уходящие другим концом под скальную поверхность. Они имели разный диаметр, а в сечении напоминали шестигранную ячейку пчелиных сот. "Трубы" были собраны в "пачку" и невозможно было понять их предназначение. (Позже удалось выяснить, что их было 80 штук с диаметром от 100 до 500 метров). Мне же казалось, что их значительно меньше, а диаметр не столь велик. Это была часть разрушенных коммуникаций. Осматривая поверхность, я увидела справа выступающую из скалы часть огромного кольца; что-то вроде обруча опоясывало планетку. Казалось, что этот обруч "зарос" скалами, так как просматривался лишь местами, выходящими на поверхность. Определить размеры кольца было невозможно. Я давно заметила: во время подобных "путешествий" расстояния и размеры кажутся изменчивыми. Вот и сейчас, я оценила ширину обруча в двадцать метров, а взглянув на него через минуту - в семь метров, а ещё через мгновение кольцо показалось мне гигантским. Пока я пыталась прикинуть расстояние от себя до поверхности, всё вдруг исчезло. Я опять, неизвестно как, оказалась на поляне с биноклем в руках среди своих друзей. Они звали меня домой. В лагере было темно. Костёр догорел, возле него ни кого не было. В палатке спали. Ночь прошла без происшествий. Утром все разбрелись кто куда. Катались с гор на лыжах, разгоняясь до самой реки, бродили по полям... Вечером Серёжа отвёл меня в сторону. "Знаешь, - сказал он тоном заговорщика, - я тут пошутил по-дурацки. Мы с Валерой ходили на лыжах совсем недалеко от лагеря. Сели на поваленную пихту потолковать, да всё молчали, по сторонам глазели. Я и думаю: "Ну что ОНИ тут всё летают да летают. Нет, чтобы сесть..." И "вижу" - летит какая-то посудина. Я сосредоточился и давай их звать. Снизились. Зависли. Спрашивают, что нужно. Я думаю: "Во дают! И обнаглел." - Не могли бы Вы материализоваться? - спрашиваю, а сам понимаю - это полное идиотство. А они определили, что я хочу и в ответ слышу: "Вряд ли..." - Ну, ладно, говорю разочарованно, - вечно у них там одно и тоже, всегда причину находят, чтобы этого не делать..." А они мне вдруг телепают: "Завтра на реке сядем, тогда и посмотрим". - Где сядете-то? - спрашиваю, уже так просто, на всякий случай. - У дороги, - говорят. Вот и не знаю, что теперь делать. Дурят, не дурят - кто их поймёт?! Идти-то придётся. Вдруг не врут. Пойдёшь? - посмотрел он на меня с надеждой. - А ребята? - спросила я, взглянув на компанию у костра. - Да пусть идут. Мне всё равно, - отозвался Серёжа. Мы вернулись к костру. Через два часа, когда стемнело, пёстрая компания лыжников дружно мчалась с горы по направлению к реке. Беспорядочной кучкой мы выехали из леса на берег. "Уже тут" - заматил Серёжа. Я присмотрелась. "Тарелка" висела над заснеженным руслом реки совсем рядом на высоте не более двух метров. Она выглядела старомодно и классически представляла собой как бы две тарелки, сложенные вместе. В верхней и нижней частях заглублённые в корпус широкие иллюминаторы по форме напоминали окна вездехода. Их расположение говорило о том, что вся конструкция приспособлена к любому движению и, видимо, объект мог летать "вверх ногами". "Тарелка" была огромной, метров тридцати в диаметре и имела пять опор. Никаких признаков жизни она не подавала. Казалось, что там никого нет. - Подождём! - сказал Серёжа, затеявший всё это ненадёжное мероприятие. Все нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая чуда. Время шло. Серёжа начал нервничать. Он бессовестно приставал к нашим Небесным Друзьям с дурацкими вопросами и, в конце концов, потребовал поторопить события. Наставники исчезли в неизвестном направлении, как мы надеялись - скрылись в чужой тарелке. Холод становился безжалостным. Народ роптал. Наставники не появлялись. Рассердившись на весь белый свет, разгорячившийся Серёжа решил "проникнуть" в тарелку самостоятельно и выяснить, в чём там дело. Через минуту он сообщил, что видит всех нас из иллюминатора нижней половины тарелки, куда он попал. По его словам, он находился в кольцевом коридоре, вдоль которого шли иллюминаторы. В коридоре никого не было. Мне очень захотелось повторить его действия и снова посмотреть на нас со стороны, как это произошло перед "визитом" к Тишье. Я удачно последовала за Серёжей, но почему-то оказалась в верхней половине тарелки с противоположной стороны, в совершенно пустом помещении с полом, покрытым мягким материалом. Иллюминаторы располагались на наклонной стенке высоковато и мне были видны лишь верхушки деревьев. Пришлось вытянуть шею, чтобы выглянуть наружу. Увы! Я увидела лишь заснеженный склон противоположного берега, заросший лесом. Иллюминаторы располагались так высоко, что русло реки по-прежнему не было видно. Неожиданно за моей спиной кто-то появился. В первую минуту я не то испугалась, не то растерялась от неожиданности, но спокойный женский голос сказал: "Меня зовут Айна". Услыхав знакомое имя, я обрадовалась. Тогда мы уже знали, что здесь, совсем недалеко, чуть южнее М-ского Треугольника есть база Большой Медведицы. ( Конечно здесь созвездие чисто условно определяет какую-то цивилизацию, находящуюся в районе этого созвездия, которое и само по себе является довольно условным "по очертанию", рассеянным массой звёзд в пространстве, расположенных на разных расстояниях от Земли. Но так говорить проще.) Нам было известно, что обитатели базы имеют странную особенность - все женщины называют себя одинаково - Айной, а все мужчины тоже имеют общее имя. Я поняла, что надо следовать за Айной. Мы вышли из помещения через дверь и по двум низким ступеням сошли в кольцевой коридор. Прошли вправо и снова поднялись в помещение. Оно было не так просторно и здесь стояли полукругом пять низких, закреплённых в полу, кресел. В отсеке тоже никого не было. Айна подвела меня к иллюминатору, будто знала чего я хочу. Я увидела засыпанную снегом реку, но снова не увидела своих друзей. Мы смотрели на Сылву вдоль русла. Это была не та сторона, где мне хотелось бы быть. А через минуту всё исчезло. Серёжа уже вернулся, никого не обнаружив в нижнем кольцевом коридоре и ничего так и не узнав. Разочарованный, он предложил вернуться в лагерь. Когда мы отошли от реки, тарелка медленно поднялась над лесом, застыла на мгновение и, вдруг, стремительно унеслась в сторону леса. Конечно, всё это мы видели каким-то мистическим зрением. И Тишью. И эту вот тарелку. События представляются нам великой загадкой. И даже сейчас, когда я пишу эти строки, я не понимаю, как всё это было. Как это может быть? И как это бывает сейчас? Мой маленький контактёрский опыт не даёт ответа на эти вопросы. Многочисленные аналогичные наблюдения других людей позволяют нам лишь не сомневаться - это было, это может быть, это бывает. Традиционные представления о видении "третьим глазом" и о видении вне физического тела, или о в медитативном состоянии. Остаётся только уповать на будущее. Тем не менее, нам кажется, что несмотря ни на что, следует описывать столь странные наблюдения, фиксировать события, анализировать ситуации, связанные с контактами с неизвестной реальностью. Может быть, все вместе мы сумеем найти объяснение происходящему. Самое любопытное происходит тогда, когда мы таинственным образом "видим" невидимое и одновременно наблюдаем проявление его физическим зрением в мире нашей реальности. Впервые я столкнулась с этим здесь, в аномальной зоне М-ского Треугольника. Чудесные зимние дни отдыха закончились. Укладывая рюкзак, я заметила, как Серёжа встал на лыжи и, ничего не говоря, заспешил в сторону большой поляны. Вскоре он вернулся. - Идите, попрощайтесь, - сказал он ни к кому не обращаясь, - Тагол прилетел. Тагол - наш старый добрый приятель, неизменно, из года в год встречающий и провожающий нас в Зоне, также невидимый для нас из-за ограниченности нашего физического зрения, как и другие наставники. Пока мы надевали лыжи, Серёжа рассказал нам о своей встрече. Выйдя на большую поляну я "увидела" огромную плоскую "тарелку". Ни на что не опираясь, она висела над заснеженной поляной на высоте не более двух-трёх метров. Воздух вокруг неё струился, напоминая мираж, но сам корпус не был виден физическим зрением. Неожиданно мы все заметили какие-то едва видимые розово-оранжевые блики, ритмично вспыхивающие над поверхностью снега. Я "присмотрелась" и поняла, что по периметру дискообразного корпуса вспыхивает цепочка огней, опоясывающая "тарелку". Нас приветствовали! Протянув руку, как советовал Серёжа, мы направили ладони сначала на лес, а потом на невидимый глазом корпус объекта. Сразу обнаружилась хорошо ощутимая разница - от "тарелки" шло мягкое тепло. Огни продолжали ритмично мигать и отблески по-прежнему были видны на снегу. Мы притихли в надежде услышать прощальные слова Тагола. Видимо, он понял это. Олег и я одновременно "услышали": "Счастливого пути! Мы ждём вас летом!" В молчании огни погасли. Прошло ещё несколько минут. Наконец, медленно набирая скорость, "тарелка" поднялась над поляной. Секунда - и она с сумасшедшей скоростью ушла вверх. Счастливые после этой последней встречи, мы вернулись к друзьям и вскоре выступили в обратный путь. Когда-нибудь, я, может быть, напишу книгу, где смогу описать множество других, не менее удивительных случаев, свидетелями которых были мои друзья и я здесь в Зоне и в других местах, где нам удалось побывать. |